Оплакавший ветром

Умер композитор Гия Канчели

«Умер автор музыки к фильмам "Мимино" и "Кин-дза-дза!"». В этой короткой фразе, наводнившей новостные ленты после того, как появилось известие о смерти Гии Канчели в возрасте 84 лет, смешались исключительная народная любовь и глубокая историческая несправедливость.

Фото: Василий Шапошников, Коммерсантъ

Фото: Василий Шапошников, Коммерсантъ

Хотя Гие Александровичу и удалось сочинить вневременной народный шлягер про маленькую птичку, в историю музыки он войдет все же не этим. Канчели — автор семи масштабных симфоний, крупных работ для симфонического оркестра: «Светлая печаль», «Оплаканный ветром», «Magnum Ignotum», «Стикс» и многих, многих других — он был очень работоспособен, список его сочинений увеличивался с каждым годом и включал и симфоническую музыку, и вокальную и камерную. Сводить его творческое наследие к музыке для кино — все равно что считать Губайдулину исключительно автором музыки к «Маугли», Вайнберга — мелодий из мультфильма про Винни-Пуха, а Бетховена — песенки про сурка.

Прикладная музыка действительно занимала в перечне произведений Канчели не последнее место — одних только саундтреков к кинофильмам несколько десятков. «Пятьдесят, а может быть, шестьдесят»,— небрежно резюмировал композитор, добавляя, что никогда не отказывался от работы в проходных советских кинолентах — на это уходило не больше двух недель, а на полученный гонорар он мог жить пару лет, сочиняя одну симфонию. Только к началу 1990-х Канчели получит возможность зарабатывать исключительно заказами на серьезную музыку. С любовью и нежностью он относился лишь к сочинениям, написанным для своих давних товарищей — Георгия Данелии, Роберта Стуруа, Эдуарда Шенгелая. Со временем темы из этой прикладной музыки стали проникать в симфоническую, и наоборот. «Я недавно присутствовал при исполнении своей Пятой симфонии и вдруг услышал одну из тем, которая звучит в спектакле "Кавказский меловой круг",— признавался Канчели.— Но если вы меня спросите, что было раньше — тема в спектакле или Пятая симфония, я вам не отвечу. Я не помню!» А в финале трагического реквиема «Стикс» (1999), написанного для Юрия Башмета, можно расслышать сакраментальное «Чито-гврито». «Хочется чуть-чуть завуалировать этот венерический припев»,— приписал он в партитуре для солиста, иронично комментируя и само появление этого мотива, и свое умение написать по-настоящему прилипчивый шлягер. В последние годы прикладная музыка Канчели получила второе рождение — благодаря деликатным инструментальным версиям, которые с удовольствием исполняют музыканты по всему миру (достаточно вспомнить, например, вышедший на ECM альбом «Themes from the Songbook» с произведениями Канчели в исполнении Гидона Кремера, Дино Салуцци и Андрея Пушкарева). Но необходимость бесконечно отвечать на вопросы про «Мимино» композитора явственно тяготила: в интервью он привык сообщать, что автор этой мелодии на самом деле Данелия, сам же он ее только «разукрасил». И искренне радовался, что за пределами СНГ никто и не подозревает, что он когда-то писал музыку для театра и кино.

И это правда. Музыку Канчели исполняли крупнейшие оркестры мира и выдающиеся солисты (Мстислав Ростропович, Юрий Башмет, Ким Кашкашьян, Гидон Кремер, Ян Гарбарек). Его творческая судьба вообще сложилась исключительно удачно. В Советском Союзе его дружеский круг составляли авангардисты: Пярт, Шнитке, Сильвестров, Денисов, Губайдулина, но лично ему сталкиваться с серьезными проблемами и запретами не пришлось — его музыка вызывала меньше вопросов. «Официоз тогдашнего Союза композиторов СССР моя музыка не раздражала: она была другая, но для них терпимая, более понятная, чем музыка моих друзей»,— констатировал Канчели. Его регулярно исполняли, за Четвертую симфонию (1976) Канчели получит Госпремию, позже — звание народного артиста СССР. Впрочем, сам он связывал благополучность своей биографии прежде всего с именем Джансуга Кахидзе — ярчайшего грузинского дирижера, который начал играть музыку Канчели, когда тот был еще студентом консерватории, и продолжал поддерживать композитора на протяжении всей жизни.

По признанию самого Канчели, больше всего его критиковали именно в Грузии: за то, что его музыка совершенно негрузинская и отрицает богатство местного фольклора. Канчели боготворил грузинское многоголосие, но действительно почти не использовал в своих сочинениях фольклорных мотивов (редчайшее исключение — «Magnum Ignotum» (1994), где звучит трехголосная гурийская песня) и всегда отстаивал идею, что в профессиональной музыке индивидуальное выше национального. Уколы защитников грузинской самобытности Канчели с горечью вспоминал до конца дней, а невозможность примириться с новыми грузинскими реалиями стала одной из причин эмиграции в начале 1990-х (сперва в Германию, затем в Бельгию). По иронии судьбы, большой пласт его киномузыки, не так широко известный в России, стал в Грузии практически народным — мелодии из фильмов «Необыкновенная выставка», «Когда зацвел миндаль», «Голубые горы», «Чудаки» можно услышать и в ресторанах, и в качестве рингтонов.

Впрочем, еще болезненнее он воспринимал все происходящее в России. А после событий 2008 года наотрез отказывался приезжать в страну, с которой его так многое связывало,— и не изменил этому решению до конца дней.

В музыке Канчели всегда было много экстремальных динамических перепадов, резких переходов от тихого к громкому, и сам он объяснял это той сложной жизнью, которую ему довелось прожить, и тем, что «этот ужас не кончается». И все же в его сочинениях, сколько угодно трагических, никогда не возникает ощущения «ужаса без конца». Скорее светлой печали — света становится все больше, печали все меньше, оркестр затихает, и вот уже и печали нет, есть только долгая счастливая жизнь.

Алексей Мунипов

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...