Откуда берутся они

дети/жизнь

Будучи маленьким и любознательным, человек задает маме вопрос: "Откуда берутся дети?" Потом несколько лет выбирает между равно неправдоподобными версиями про капусту, аиста, детский магазин и оплодотворение яйцеклеток. Потом получает, наконец, взрослый ответ на вопрос о происхождении детей. Ответ тоже неправильный, но захватывающий и приятный. Так человек и живет, думая, будто знает, откуда берутся дети, а на самом деле — зная лишь, как занимаются сексом.

Теория двух окон

Люди, имеющие много детей, как правило, имеют много забот и мало досуга. От многодетных в нашем расследовании нет никакого толку. Я разговаривал с ними. Эти уважаемые люди десять или двенадцать раз зачинали детей и ни разу не удосужились проследить, как именно это происходит. Им не до того.

Люди чувствительные догадываются, конечно, что ночь, когда был зачат ребенок, не такая, как все остальные ночи. Но детей у людей чувствительных, как правило, бывает мало, и за всю жизнь люди эти имеют лишь два-три случая проверить свою догадку. Дело осложняется еще и отсутствием равно в специальной и популярной литературе сведений о том, что ночь зачатия ребенка отличается просто от ночи, проведенной вдвоем, приблизительно так же, как африканская молния, прошивающая черное тропическое небо, отличается от электрического разрядика, добываемого учителем физики из настольной динамомашинки во время школьных лабораторных работ. Люди просто не знают, что в ночь зачатия ребенка с ними должен произойти невероятный какой-то Шекспир и Пушкин. А когда Шекспир и Пушкин происходят, люди думают, будто это был просто очень хороший секс. И никак не связывают этот исключительно хороший секс с тем, что примерно через девять месяцев у них рождается ребенок, если, конечно, какой-нибудь гинеколог не выступит в роли Дантеса.

Выходит, так-таки никто, кроме особенно выдающихся поэтов, не отвечает людям на вопрос, откуда берутся дети. А я, всего лишь репортер и отец всего лишь двоих детей, тоже не могу ответить. Могу только просить: люди, обратите внимание, в ночь зачатия ребенка с участниками процесса происходит нечто из ряда вон выходящее. Их внутреннее небо падает на внутреннюю землю, и их внутренние реки текут вспять.

Достоверных сведений по интересующей нас проблеме я имею что кот наплакал. Про одну из ночей того приблизительно месяца, когда мною и женщиной, которая стала впоследствии мне женой, без предварительного сговора был зачат мальчик, мы вспоминали потом, что ночь эта показалась нам особенно нежной, но в воспоминаниях путалась с другими ночами, и слово "нежность" слишком неуклюже описывало ощущения. Через одиннадцать лет мы вступили уже в сговор с целью зачатия младшей девочки и немедленно начали месяц за месяцем расстраиваться и пугаться, что ребенок не получается. Потом как-то раз в конце октября жена возвратилась поездом из Санкт-Петербурга, где накануне вечером ходила в театр. Хранили ли ее волосы едва различимый запах театральных, слишком резких для обычной жизни духов? Пожалуй. И еще едва различимый запах угля, которым топят в вагонах титаны — нарочно, чтоб ехать было грустно, чтоб пассажир смотрел в окно на пролетающие мимо красоту и уродство и думал: а вдруг я этого никогда больше не увижу. Кроме угольного запаха посторонний человек, то есть вы, читатель, должен еще представить себе, как взрослая женщина целует взрослого мужчину в лоб, как мертвого, и говорит: "Сегодня получилось".

Умножившиеся в последнее время шарлатанки, кликуши и журналистки женских изданий, пишущие про оргазм на основе опроса экспертов и про целлюлит на основе личного опыта, брались было выяснить, следует ли считать ребенка личностью с момента зачатия или с момента рождения. Опубликовали каждая по паре заметок на эту тему, но ничего не выяснили. В то время как ответ очевиден. Появляясь на свет, ребенок дважды приоткрывает окошко в, прошу прощения, вечность. Сорок минут секса в день зачатия ничем не отличаются от сорока минут потуг в день рождения ребенка. Мужчины, присутствующие при рождении собственных детей, имеют шанс убедиться в этом и затосковать навсегда. Главное — только найти в себе силы не отворачиваться и не бегать курить от ужаса, и хорошо еще, если достанет ума не снимать роды видеокамерой, поскольку на пленке никакого чуда не фиксируется и женщина в потугах просто похожа на растоптанный помидор. Зачем вам снимать роды на видео? Чтобы показать друзьям? Чтобы не забыть самому? Поверьте, если страх и видео не будут отвлекать вас, то вы этого не забудете.

Природа воспоминаний

Воспоминания вообще странная вещь. Как-то раз в отпуске за бутылкой вина мы с моею мамой начали сравнивать воспоминания, относящиеся к периоду моего детства. Настоящие воспоминания, то, что человек запомнил сам, а не то, что изучил впоследствии по фотографиям, рассказам родственников и любительским фильмам. К нашему с мамой ужасу выяснилось, что мои воспоминания о моем детстве и ее воспоминания о моем детстве не совпадают ни разу. Она рассказывает, как в спальню мою влетела летучая мышь, а я бьюсь об заклад, что ничего такого не было, потому что я бы запомнил. Я помню, как мы с матерью летели на самолете из Москвы в Ленинград, и как отец провожал нас, и как у отца развевался по ветру плащ. А мама говорит, что мы всегда ездили в Ленинград только поездом. Я помню манную кашу с изюмом, а мама говорит, что манной каши с изюмом в нашей семье никогда не готовили. Я помню, как горело окно нашей кухни в ленинградском доме, единственное на брандмауэре. А мама говорит, что кухонное окно не выходило на брандмауэр и что со стороны брандмауэра в то время нельзя было подойти к дому. Сейчас прямая дорога к бывшему нашему питерскому дому, стоящему в аппендиксе Большого проспекта Петроградской стороны между площадью Льва Толстого и Карповкой, лежит мимо "Макдональдса" через сквер, и всю дорогу, пока идешь, видишь брандмауэр. И в брандмауэре — единственное окно, там, где кухня нашей бывшей квартиры. Мама говорит, что это новые владельцы, состоятельные и своевольные люди, разобрали кирпичную кладку, которой в нашу бытность окно было замуровано.

И это страшная мысль. Потому что, выходит, маленькие дети помнят из своего детства не то, что было на самом деле, а то, что имеет случиться в будущем. То есть воспоминания человека о детстве суть пророчества. И тогда дети суть возможность заглянуть в то самое окно, которое они приоткрывают в ночь зачатия и в день рождения. Заглядываешь и видишь мир, в котором тебя нет.

Мир, в котором нас нет

У меня совсем уже вырос сын, и путем занудных расспросов, приводящих подростка в бешенство, мне удалось выведать у него несколько историй, про которые он думает, будто истории эти случились в его раннем детстве, а я почти наверняка уверен, что ничего подобного в его раннем детстве не было и, стало быть, еще будет. История про грузовик, везущий дрова. Где, когда, на какой дороге встретится этот грузовик и, главное, кому — ему, или мне, или нам вместе? История про дом с рассохшимся полом и про котенка, провалившегося под пол в щель. Когда? В каком доме это произойдет?

У меня есть маленькая девочка, и я хотел бы знать, что именно она запоминает из своего детства. Запомнила ли она, например, как однажды трех лет от роду ехала в купе скоростного поезда из Москвы в Петербург и везла с собой игрушки. В одной руке у нее была плюшевая мышка, которой не хватало одной лапы, и вместо лапы болталась веревочка, завязанная в бантик там, где у людей ладонь. В другой руке у нее был полиэтиленовый пакет со всякими пустяками. Когда мы совсем уже выходили из дома, девочка вдруг собрала в пакет детальки от паровозов старшего брата, фантики, хвост пластмассового жирафа, пуговицы, оловянного единорога, птичье перо — зажала пакет в руке и ни за что не хотела оставлять пустяки дома.

В купе вместе с нею ехали два студента-медика из Африки, и девочка боялась их, потому что никогда раньше не видела людей, черных как ночь. Когда поезд тронулся, девочка стала раскладывать свои пустяки на столе, оловянный единорог упал на пол, а студент-африканец наклонился и поднял его. Девочка боялась взять. Юноша улыбнулся слишком белыми на фоне черного лица зубами и сказал:

— Не бойся, я просто забыл сегодня умыться.

Запомнит ли она этот эпизод сама или нет? Или, когда она вырастет, ей станет всего лишь казаться, будто она помнит его, потому что взрослые его много раз рассказывали?

Я не знаю, запомнит ли она и то лето, когда в саду у нас было нашествие божьих коровок. И как она брала божью коровку на пальчик, бежала ко мне по лужайке и кричала:

— Папа, смотри, у меня есть божья коровка и жук.

— Чудесно, милая,— говорил я, вживаясь в роль этакого благовоспитанного папаши,— но я вижу только божью коровку, а где же жук?

— Папа! — она кричала таким звонким голосом, каким, наверное, Архимед кричал "эврика".— Божья коровка — это ведь и есть жук!

Я не знаю, запомнит ли она, как однажды, разглядывая правую свою ногу, спросила:

— Папа, это левая нога?

— Ну что ты! Какая же это левая нога? Это правая нога.

— Странно,— отвечала девочка, продолжая внимательно разглядывать правую ногу.— А как на левую похожа.

Я не знаю, наконец, запомнит ли моя девочка тот день, когда я уезжал с дачи в город, а она уселась рисовать. Погода была плохая, шел дождь. Я собирал вещи, а девочка рисовала людей со смешными и страшными рожами, а еще рисовала рыбу кит и просто кляксы. Вообще-то она любит рисовать, называет процесс рисования игрой с красками и во множестве заполняет бумажные листы разноцветными человечками, солнцем, звездами, рыбами и, в редких случаях, домиками. Вообще-то она любит яркие цвета и всем цветам предпочитает золотые и серебряные блестки. Но в тот день (пособирав вещи, я заглянул девочке через плечо) все ее рисунки были черными. Тогда я спросил:

— Почему ты сегодня рисуешь черным?

— Так ведь папа уезжает,— ответила девочка с такой легкостью, как будто само собой разумеется, что в день отъезда папы следует рисовать только черной краской.

И я не знаю, запомнит ли она этот эпизод. Но мне кажется, я знаю теперь, как выглядит мир, в котором меня нет. Человечки со смешными и страшными рожами, рыбы, просто кляксы. Без особой охоты я уезжаю по делам. И по мне грустят.

ВАЛЕРИЙ ПАНЮШКИН