дело Закаева
Вчера в магистратском суде Лондона продолжилось рассмотрение запроса Генпрокуратуры РФ об экстрадиции вице-премьера Ичкерии Ахмеда Закаева. Показания давали бывший охранник министерства культуры Ичкерии Дукваха Душуев и следователь чеченской прокуратуры Константин Криворотов.
Вчерашнее заседание лондонского суда было вновь посвящено разбирательству скандала, случившегося в июле, когда один из главных свидетелей обвинения, бывший охранник минкульта Ичкерии Дукваха Душуев (с 1994 года министерство возглавил Ахмед Закаев.— Ъ), заявил, что подписал показания на господина Закаева под пытками, и отказался от них. По версии Дуквахи Душуева, 1 декабря его задержали на блок-посту в Грозном и отвезли в УФСБ, где били и угрожали, а потом поставили перед выбором: или смерть, или подпись под показаниями на Ахмеда Закаева. Бывший охранник выбрал второе. По его словам, все тексты составлял следователь Криворотов, причем протокол оформили как "явку с повинной". Адвоката Ису Татаева привезли только к концу второго дня, причем он сразу сказал задержанному, чтобы тот подписал все, что требуется.
— Он мне сказал: "Ты им нужен, как светофор собаке. Подпиши — и тебя отпустят",— сообщил Дукваха Душуев.
Правда, отпустили господина Душуева только через два месяца, заставив также признаться в незаконном хранении огнестрельного оружия.
— У всех охранников министерства были служебные автоматы, зарегистрированные МВД. Почему-то в 1996-1999 годах это было законно,— недоумевал господин Душуев.— И наши делегации в Москве принимали, и переговоры вели, а теперь вдруг все стало незаконным, в том числе и наш президент!
Почти то же самое, только другими словами, сказал и следователь Криворотов:
— В 1996-1999 годах, когда на территории Чечни экстремистская часть населения ликвидировала федеральные органы власти, начался настоящий правовой беспредел!
Замгенпрокурора РФ Сергей Фридинский, присутствовавший на процессе, одобрительно кивнул, а адвокат Ахмеда Закаева Гарет Пирс в недоумении развела руками. В отличие от Дуквахи Душуева, который говорил весьма эмоционально, следователь Криворотов давал показания уверенным голосом, вспоминая мельчайшие подробности, и постоянно ссылался на статьи Уголовно-процессуального кодекса РФ.
Константин Криворотов сообщил суду, что Дукваха Душуев сам явился с повинной в прокуратуру Чечни 1 декабря 2002 года и добровольно дал показания на Ахмеда Закаева в присутствии адвоката Татаева и начальника отдела по особо важным делам прокуратуры ЧР Александра Гребенюкова.
— Каким было его физическое состояние? — поинтересовался прокурор Джеймс Льюис, представляющий интересы Генпрокуратуры РФ.
— Никаких следов побоев я не заметил, он говорил последовательно и логично,— ответил следователь Криворотов.
— Вы отвозили его в ФСБ?
— Нет, не вижу смысла: мой кабинет достаточно хорошо оборудован для допроса.
— Тут предлагается версия, что вы заранее написали показания и дали Душуеву подписать. Что вы на это скажете?
— Конечно, это не так. Подозреваемый указывал на факты, которые мне были неизвестны, с мельчайшими подробностями,— объяснил следователь Криворотов.— Да мне бы фантазии не хватило составить такое! Тем более что я не фантазер.
Однако пофантазировать господину Криворотову все же пришлось, когда адвокат Ахмеда Закаева Эдвард Фитцджеральд поинтересовался, каким образом господина Душуева могли обвинить в причастности к незаконному вооруженному формированию.
— Он признался, что состоял в вооруженной охране министра культуры Чеченской республики Ичкерия Ахмеда Закаева,— пояснил Константин Криворотов.
— А разве не законно охранять министра в правительстве, признанном президентом Ельциным? — удивился адвокат.
— Честно говоря, для меня открытие, что это правительство было признано,— после паузы сказал следователь. (Правительство Аслана Масхадова было признано по Московскому договору 12 мая 1997 года — Ъ.)
— На ваш взгляд, любое сопротивление захвату Грозного российскими войсками является уголовным преступлением? — продолжил адвокат.
— Что значит захват? — возмутился следователь.
— Значит оккупация,— настаивал господин Фитцджеральд.
— Мне неудобно это слышать, что значит оккупация? Это территория Российской Федерации,— не сдавался следователь.
— Хорошо,— уступил адвокат Фитцджеральд.— Когда российские войска вошли в Грозный, то любое сопротивление им являлось уголовным преступлением?
— Безусловно,— заявил господин Криворотов.
Замгенпрокурора Фридинский снова довольно кивнул. А Ъ продолжит следить за этим делом
ВЛАДИМИР Ъ-КАРА-МУРЗА, Лондон