На начинающемся завтра в Париже чемпионате мира по легкой атлетике прыгунья в длину, двукратная победительница зимних мировых первенств 26-летняя москвичка Татьяна Котова имеет как никогда высокие шансы на "золото". Однако кредо обладательницы лучших мировых результатов в течение трех последних сезонов, серебряного призера позапрошлогоднего чемпионата в Эдмонтоне, где она проиграла американке Дон Баррелл всего один сантиметр,— до выхода в сектор не думать о своих амбициях. С ТАТЬЯНОЙ КОТОВОЙ незадолго до ее отлета во Францию встретилась корреспондент Ъ ВАЛЕРИЯ Ъ-МИРОНОВА.
— Ну что, один сантиметр не будем больше проигрывать?
— Тяжело пока ответить однозначно. Может, и десять проиграю. В этом году у нас, прыгуний в длину, было очень мало стартов. Едва ли с десяток наберется, тогда как в прошлом сезоне я выходила в сектор не менее двадцати раз. Понятно, что я очень редко видела своих возможных соперниц, а их состав, кстати, чуть не полностью обновился, и не успела толком составить о них и их потенциальных возможностях достаточно объективное мнение. Поэтому еду в Париж словно новичок какой-то. Согласитесь, странное ощущение для человека, в общем-то очень уже опытного, для которого предстоящий чемпионат мира — третий по счету.
— А с чем связано сокращение числа стартов у прыгуний в этом сезоне?
— Полагаю, с отсутствием прежнего интереса к нашему виду. А связано это в первую очередь, конечно же, с ослаблением конкуренции. Если сравнить, к примеру, позапрошлый сезон с нынешним, то два года назад борьба в секторе имела наивысший накал, поскольку в великолепной форме тогда на все без исключения старты выходили такие знаменитости, как немка Хайке Дрекслер, Фиона Мэй из Италии, Баррелл. Ну и я соперничала с ними абсолютно на равных. Мне стало известно, что Баррелл травмирована и в Париж не приедет вовсе. И Дрекслер с Мэй, насколько я знаю, там не будет. Да и динамика лучших результатов в сезоне косвенно свидетельствует о снижении конкуренции. Если, например, в 2001 году я прыгала на 7,12, то теперь всего на 6,94. Хотя свой абсолютно лучший прыжок, на 7,42, я совершила в прошлом году.
— Другими словами, обновление состава участниц внесло в ваши представления о ходе предстоящих соревнований ощущение полной непредсказуемости?
— Именно. Я выхожу в сектор, оглядываюсь по сторонам и прихожу к выводу, что не знаю никого. Более того, в этом году я проигрывала. И даже не один старт. Немного, правда, успокаивает, что мой тренер Владимир Кудрявцев убеждает меня в том, будто бы эти проигрыши были им, скажем так, запланированы и волноваться мне по этому поводу совершенно не стоит. Да, собственно, я и сама уже давно научилась все мысли о соперницах, которые явно до сих пор сидели "в засаде" и не раскрывали всех своих карт, и о будущих результатах просто выкидывать из головы. Единственное, что себе позволяю, так это надеяться на удачу. И еще очень постараюсь как можно четче попадать на планку. Ведь когда ты выходишь на старт, особенно на чемпионатах мира и Олимпийских играх, где тебя обуревает совсем иной, чем на других соревнованиях, уровень эмоций, попасть на планку — это полдела. А осознание этого тонкого момента ох как многих ломает!
— В связи с недостатком соревновательности на первый план, видимо, вышла домашняя подготовка?
— Действительно, это так. И надо сказать, что в этом году мы тренировались по-новому. А на соревнованиях я лишь, если так можно выразиться, распрыгивалась и ловила вновь освоенную технику, например, разбега. Старалась при этом запомнить наилучшую свою попытку, а впоследствии отрегулировать ее. Поэтому на каждый последующий старт я выходила с ощущением того, что уже сумела сделать нечто конкретное и тем самым пусть на маленький, но все же шажок продвинулась к основной цели. Любой старт в сезоне мы просчитывали. И если, допустим, я где-то прыгала, что называется, в свое удовольствие, то получался результат намного меньший, чем тот, на который я в принципе способна. Но не могу не отметить, что есть и некое преимущество в малом количестве соревновательной практики: в этом году я намного свежее, чем, например, в прошлом.
— Главный тренер сборной Валерий Куличенко не раз говорил, что ему очень нравится, как работает Котова...
— А мне, в свою очередь, очень приятно услышать подобного рода комплимент. Признаться, не ожидала. Вот, значит, почему на чемпионате России в Туле он с нами так часто общался. Видимо, из тренерского любопытства все выспрашивал, что мы, дескать, делаем и как.
— Где и каким образом вы готовились к чемпионату мира?
— В Москве, индивидуально. Это был наш выбор. Во-первых, мы живем рядом с "Лужниками", а во-вторых, мне необходимо очень тонкое питание. А на сборе в Подольске или в Туле это было бы невозможно. В Москве же с этим делом проще, и ты можешь позволить себе съесть то, что тебе нужно.
— Что именно составляет основу вашего питания?
— Морепродукты. И чем они с виду страшнее — всякие там членистоногие, тем лучше. Плюс обязательно черная икра, овощи, зелень. Пища непременно должна быть свежей и после горячей обработки съедаться сразу. Никогда вторично ничего не подогреваю.
— Сами пришли к этой системе или кто-то надоумил?
— Конечно, в начале моей спортивной карьеры я понятия не имела о подобного рода тонкостях. Все было очень грубо, и, скажем так, мой тренер слой за слоем, как это делает скульптор с камнем, прежде чем проступят контуры им задуманного, срубал с меня ненужное топором. И чем ближе приближалась конечная цель работы, действия становились все более осторожными и тонкими. С каждым годом мы включали какие-то резервы — и в том же питании, и во всем остальном. В конце концов, Кудрявцев закончил мединститут и что-то в этом соображает.
— Вы еще не оформили свои личные отношения?
— Пока еще нет.
— Считаете ли вы, что сейчас уже максимально приблизились к идеалу спортсменки?
— Это в скульптуре есть точки начала и конца. У спортсмена есть точка начала, но предела совершенствованию, полагаю, нет. Поэтому с каждым годом я пытаюсь в себе что-то улучшить, избавиться от каких-то комплексов, которые считаю лишними и которые мне явно мешают.
— Какой комплекс особенно мучил вас, к примеру, в начале карьеры?
— Больше всего я комплексовала на почве чрезмерной по обывательским нормам худобы, которой отличалась с детства. Зато сейчас я это природное качество воспринимаю едва ли не как самое большое свое достоинство. При этом я не утверждаю, что мне моя худоба нравится, но понимаю, что как профессионалу она играет мне на руку. Так зачем же по этому поводу комплексовать? Были и другие комплексы, которые я успешно поборола. А те, что остались, тоже постепенно уходят.
— Неужели вы едете на чемпионат мира и впрямь без каких-либо здоровых амбиций?
— Ну конечно же, какие-то амбиции, даже несмотря на то что я стараюсь загнать их в самую глубь, во мне все-таки живут. И не дай мне бог выплеснуть их преждевременно. Это чревато тем, что в Париж я приеду абсолютно пустой, и тогда можно уже на старт вообще не выходить. Но именно в секторе, именно в определенный час я должна все свои накопленные амбиции наконец выпустить и все до одной там и оставить.