Субботний старт парижского чемпионата мира по легкой атлетике почти совпадает с 20-летним юбилеем мировых первенств по главному олимпийскому виду спорта. Чтобы понять, почему эти чемпионаты вызывают такой интерес, достаточно вспомнить их короткую в принципе историю, в которой тем не менее хватало и выдающихся триумфов, и душераздирающих драм.
Сегодня уже кажется странным, что очень долго идея проводить соревнования среди лучших легкоатлетов мира никому не приходила в голову. Вместе лучшие легкоатлеты собирались лишь во время Олимпийских игр, в остальное время состязались исключительно внутри регионов. Их, чемпионатов мира, возможно, и не было бы, если бы не политика и война в Афганистане. США и Западная Европа бойкотировали московскую Олимпиаду 1980 года. Советский Союз и Восточная Европа в ответ объявили бойкот следующей Олимпиаде — в Лос-Анджелесе. Сильнейшие легкоатлеты были примерно поровну поделены между двумя блоками. А что за Олимпиада без полноценной легкой атлетики?
Организаторы самого первого, хельсинкского, чемпионата очень гордились тем фактом, что в их турнире принимают участие 153 страны — почти вдвое больше, чем участвовало в московских Играх. А ставший за два года до этого президентом Международной федерации легкой атлетики итальянец Примо Небиоло уверенно прогнозировал, что финский турнир наверняка получится и интереснее олимпийского лос-анджелесского, который был вынужден обойтись без спортсменов из СССР, ГДР, Чехословакии...
Те, кто был в августе 1983 года в Хельсинки, могут считать себя счастливчикам уже потому, что видели рождение двух легенд спорта. О 22-летнем американце Карле Льюисе уже говорили как о будущем короле — и он авансы оправдал, выиграв любимую стометровку, прыжки в длину и вдобавок эстафету 4х100 метров. О парне из Донецка Сергее Бубке, которому не было 20 и который в прыжках с шестом не успел выиграть ничего существенного, не знал тогда никто. В сборную СССР тренеры включили его на свой страх и риск. Хельсинкское "золото" было для Бубки первой большой победой. Потом их, как известно, будет столько, сколько не было ни у одного спортсмена мира.
Сергей Бубка через четыре года легко выиграет и второй чемпионат — римский. Карл Льюис его проиграет. Бену Джонсону, который на стометровке, культовом виде, в котором с мирового рекорда сбрасывалось по сотой в десятилетие, сбросил сразу десятую секунды, пробежав дистанцию за 9,83. Для Льюиса это был первый удар, для Джонсона — последний триумф. Спустя год, после еще одного мирового рекорда и еще одной победы над лучшим спринтером США — на сеульской Олимпиаде, канадца дисквалифицируют за употребление стероидов — и Карл Льюис снова превратится в короля.
Даже его поражение в прыжках в длину в 1991 году в Токио было поражением короля — в самой, наверное, захватывающей дуэли в истории легкой атлетики. В одной из попыток он, пусть с помощью ветра, превысил мировой рекорд Боба Бимона, державшийся 23 года и казавшийся уже вечным. В других тоже улетал гораздо дальше своих соперников. Майк Пауэлл здорово исполнил только один прыжок. Но это был прыжок на 8,95 метра — на пять сантиметров дальше, чем прыгнул в 1968 году Бимон, на четыре дальше, чем Льюис в Токио.
Там же, в Японии, мир, по сути, впервые увидел странный, какой-то нелепый бег еще одного американца. Вопреки всем канонам техники спринта Майкл Джонсон отклонял назад корпус и, высоко задирая колени, мелкими шагами семенил по дорожке. Но 200-метровку он выиграл с колоссальным отрывом. Вскоре его феноменальные рекорды в "длинном" спринте уже никого не будут удивлять, хотя толком объяснить феномен Джонсона так никто и не сможет...
Затем мировые первенства стали проводить чаще — раз в два года. Затем были Штутгарт с непонятно откуда взявшимися китайскими бегуньями-стайершами, быстро сокрушившими мировые рекорды и так же быстро исчезнувшими со сцены. Гетеборг с россиянкой Ириной Станкиной, выигравшей ходьбу на 10 километров в 18 с небольшим — таких молодых чемпионов еще не было. Афины с Бубкой, завоевавшим свое шестое "золото", хотя тяжелейшую травму ахилла он успел залечить всего за два месяца до турнира. Севилья с жуткой драмой на финише женской 200-метровки: подвернувшая ногу за десяток метров до конца, в трех шагах от золотой медали, Мэрион Джонс — и уносящий ее на руках с дорожки муж, толкатель ядра Си Джей Хантер. Наконец, будет Эдмонтон с Ольгой Егоровой, которую сначала обвинили в употреблении допинга, потом простили, а потом она, не знавшая, то ли оставаться ей в Канаде, то ли возвращаться в Россию, выиграла бег на 5000 метров у непобедимой Габриэлы Сабо.
Хотя, конечно, для россиян главным событием предыдущего чемпионата была все-таки не отдельно взятая победа Егоровой, а наша общая победа. Впервые по количеству медалей Россия, до сих пор от США безнадежно отстававшая, оказалась с Америкой на равных — по 19 наград. И есть все основания ждать от Парижа, помимо новых драм и рекордов, продолжения тенденции.
АЛЕКСЕЙ Ъ-ДОСПЕХОВ