Миконос, самый тусовочный из всех Киклад, самый беззаботный и праздничный остров, где сейчас есть не только интернациональная богема и сумасшедший люкс, но и выставка Энтони Гормли на соседнем Делосе
Фото: пресс-служба отеля
Фото: пресс-служба отеля
Фото: пресс-служба отеля
Фото: Елена Стафьева
Фото: Елена Стафьева
Фото: Елена Стафьева
Фото: Елена Стафьева
Я никогда не хотела на Миконос — он был слишком модным, слишком джет-сеттерским, слишком дорогим и слишком posh. Многие мои друзья бывали там постоянно, обожали и хвалили его изо всех сил, но я продолжала относиться к нему настороженно. Каждый второй парижский пиарщик, каждая вторая сотрудница Conde Nast на вопрос, куда на каникулы, отвечали: «Миконос», и этот остров казался таким глянцевым общим местом. А оказался абсолютно не глянцевым — и это был первый сюрприз, а второй — он мне ужасно понравился.
Сначала я увидела его сверху — очень аскетичный, никакой пышной зелени, никаких цветочных полей, только склоны холмов, покрытые сухой травой, и каменные изгороди, расчерчивающие эти склоны, никаких роскошных вилл — только белые дома-кубики и такие же кубики церквей, но с голубыми полусферами куполов (этот архитектурный минимализм сохраняется законом: белые оштукатуренные стены и только несколько разрешенных цветов для деревянных деталей). По дороге от аэропорта до отеля Avaton это ощущение простоты и даже скудости только усиливалось. Это выглядело пленительно, как будто бы вокруг была гомеровская Эллада,— ощущение первозданной, античной безыскусственности остров сохранил всецело. После этой дороги Avaton смотрелся настоящим дворцом ахейского царя, но даже и там не покидало ощущение, что тебя перенес во времени кто-то из тех, кто постоянно переносил туда-сюда в пространстве гомеровских героев. Особенно на рассвете, когда, выйдя на трассу в полной тишине, видишь внизу, за каскадами белых кубиков, синее-синее — и тут же вспоминаешь: «О! Таласса!» Или слева каменистую гору, совершенно первозданного вида, с клочками травы и тропой, на которой только фигуры в хитоне и не хватает. И эта античная Греция посреди, поверх и за современной — один из самых крутых эффектов этого острова.
Myconian Collection, к которой принадлежит Avaton,— это, конечно, настоящее здешнее царство. Девять люксовых отелей, принадлежащих семье Дактилидес,— это чистейший, стопроцентный family business, который Джордж и Элефтерия Дактилидес начинали с нуля и буквально все делали сами — Джордж управлял экскаватором на стройке первых четырех отелей, Элефтерия готовила для рабочих, а потом и постояльцев, убирала и следила за всем. Это просто-таки хрестоматийная история семейного бизнеса, который продолжает оставаться таким — сегодня всеми отелями занимаются их четыре сына. И в каждом из девяти в сезон можно увидеть кого-то из братьев. Все четыре брата закончили Лозаннскую отельную школу, но все живут на Миконосе круглый год, тут учатся их дети, тут вся их жизнь, это самая настоящая большая греческая семья, и их родители до сих пор в курсе всего, что происходит в бизнесе. Про такое обычно читаешь с некоторой скукой в пресс-релизах, а тут видишь в реальности — и это производит впечатление.
Три отеля — Korali, Kyma, Naia, с общим центром талассотерапии, выстроены рядом с единственным на острове городом-портом Миконосом. И еще один, Ambassador, стратегически стоит в заливе Платис-Гиалос, между двумя самыми знаменитыми пляжными клубами, Scorpios и Nammos. Они все очень разные — маленькая Naia, весь отель из 18 сьютов и только для взрослых, Villa Collection, где, соответственно, только виллы самого роскошного уровня, просторный Ambassador — и Avaton с идеальным балансом между светскостью-модностью и созерцательностью, даже уединенностью.
Миконос-таун с его открыточными мельницами, белыми, слепленными друг с другом домиками, старыми церквями вперемешку с люксовыми бутиками и барами, открытыми до утра,— это, конечно, удивительное по стилистической цельности и выразительности место. Но главная возможность, которую он нам дает,— это возможность сесть тут на корабль (ну или взять лодку в Myconian Collection, у них есть разные) и поплыть на Делос. И это будет сильнейшим впечатлением. Я знала, что есть такой остров среди Киклад (на самом деле «Киклады» значит «выстроенные по кругу» — как раз вокруг Делоса), знала про Лето/Леду, про Аполлона Делосского, но совершенно не представляла себе, с чем столкнусь. А это оказался маленький плоский остров, полностью состоящий из раскопок, где нет никаких современных построек, кроме небольшого музея (с греческими мраморами от архаики до римской эпохи) и нескольких домов, где живут его сотрудники и археологи — и больше никого. Это совершено магическое место — магическое, мистическое, священное, все эти эпитеты, которые легко превращаются в штампы и теряют всякий смысл, тут прямое и точное описание реальности. Когда идешь сквозь рощу в самом его центре, на месте, где было озеро, на берегу которого Лето и родила Артемиду и Аполлона, и видишь единственную высокую пальму над ней,— гомеровская Греция, со всеми своими богами и героями, тебя объемлет живо: «В Делосе только я — там, где алтарь Аполлонов воздвигнут,—/ Юную стройно-высокую пальму однажды заметил». Со времен сказавшего это Одиссея тут все так и осталось: каменные мостовые, дома с мозаичными полами, святилища, львиная терраса, театр, лавки менял — только обрело силу великих руин.
До конца октября на Делосе проходит выставка Энтони Гормли «Sight» — среди руин, внутри домов, в гавани, на прибрежных камнях, на горе, где сидел Зевс и смотрел, как появляются на свет его близнецы, расставлены 29 его металлических бодиформ — от узнаваемо человеческих до совсем пиксельных. И это придает и без того магическому острову совсем уж крышесносительный вид: сначала ты подплываешь и видишь человека на скале — и не сразу понимаешь, что он железный, потом ржавый истукан встречает тебя в гавани, затем в каком-то темном закоулке античного города натыкаешься на прислоненную к стене пиксельную форму — и, уже попадая в музей, видишь распростертого на полу гормлиевского гения места. И если можно как-то сделать здешние отношения времени и пространства, памяти и культуры еще более интенсивными — хотя куда же больше,— то Гормли так и сделал. Увидеть и почувствовать это — редкий подарок, никакое современное искусство греки никогда прежде не допускали на свой священный остров. То, что он для них по-прежнему священный, как и пять тысяч лет назад, понятно — стоит только послушать, как Вангелис Дактилидес рассказывает про свое детство, про лодку, которую они брали и плыли сюда, потому что не было ничего сравнимого с купанием у берегов Делоса.
Что еще нужно тут сделать, так это пойти на закате в Scorpios, отбросив всякие предрассудки (если они у вас есть, конечно). Против ожиданий, это оказалась не просто однородно гламурная толпа, но пестрая смесь людей самого разного типа, от девушек кардашьян-стайл и их спутников до хипповых парней и буржуазных пар. Босиком, под улетную музыку, стоя на скале над пляжем, все смотрят, как огромное и красное падает в синее, постепенно становящееся свинцовым. И эта беззаботная, свободная, веселая, говорящая на всех языках сразу толпа оказывается какой-то дико уютной и со всем примиряющей. Невероятно синий горизонт. Шуршание прибоя.