В марте прошлого года Елена Прохорова, серебряный призер Олимпиады 2000 года и действующая чемпионка мира в семиборье, получила травму колена и была прооперирована в Германии. С полной нагрузкой она начала тренироваться лишь в мае этого года. Оттого, видимо, и говорит сейчас, перед отлетом на очередной чемпионат мира, что наперед не загадывает и в Париже в общем-то ни на что не рассчитывает. Однако после встречи в Подольске с 25-летней кемеровчанкой ЕЛЕНОЙ ПРОХОРОВОЙ у корреспондента Ъ ВАЛЕРИИ Ъ-МИРОНОВОЙ сложилось иное впечатление.
— Насколько серьезной оказалась травма?
— Выиграв после победы в Эдмонтоне еще и зимний чемпионат Европы, на одном из международных весенних турниров я неудачно метнула копье и порвала крестообразную связку. Вдобавок повредила мениск. После операции, которую оплатил мне, кстати, наш кемеровский губернатор Аман Тулеев, я пропустила, соответственно, весь последующий летний сезон, а затем и зимний. Но это не значит, что год провела в полной неподвижности. Месяца через три после операции потихоньку начала бегать; жаль только, что долго нельзя было заниматься со штангой и, конечно, прыгать. Больно, знаете ли. Так или иначе, но я не успела сделать необходимый для столь ответственного старта большой объем прыжковой работы — нога не позволяла. Да и ядро толкала, и копье метала по этой же причине крайне мало. Так что, готовясь выступить в Париже, заранее даю себе установку: во-первых, наперед не загадывать и, во-вторых, ни на что особо не рассчитывать.
— А вы не боитесь ехать во Францию в ранге чемпионки мира и там опозориться?
— Ну, как это опозориться? Я уже имею четвертый результат в сезоне в мире, поскольку на первом и пока единственном своем официальном старте в этом году — на Кубке Европы — заняла второе место. В конце концов, я-то знаю, что со мной случилось, а как на меня посмотрят другие, простите, наплевать. Мне сейчас, как воздух, нужны старты. Хотя можно было, конечно, пропустить и этот сезон, но на следующий год Олимпиада, а соревновательное ощущение улетучивается ой как быстро. Если все на чемпионате для меня пройдет нормально, то потом я рассчитываю сделать еще один старт.
— Чемпионат России вы официальным стартом не считаете?
— На чемпионате России в Туле я хотела попробовать сделать лишь пару видов, поскольку, как действующая чемпионка мира, я попадала в сборную автоматически. Но потом сама не поняла, как завелась, и закончила в первый день все четыре. Причем с результатами даже лучшими, чем на Кубке Европы. Так что будем надеяться на лучшее.
— А с кем в Париже бороться будете? Соперницы за два года не поменялись?
— В основном нет. Конкурировать вновь придется с чемпионкой мира 1999 года француженкой Юнис Барбер, которая, впрочем, славится своей крайней нестабильностью и в принципе ничего значительного за четыре года так и не выиграла, хотя и обладает сегодня лучшим результатом сезона — 6700 очков. Надеюсь, приедет в Париж и олимпийская чемпионка англичанка Деннис Льюис. После Олимпиады она родила и до сих пор нигде не показывалась. А вот из новых назову, пожалуй, молодую и весьма талантливую шведку Каролину Клюфт. Я с ней выступала на своем последнем зимнем чемпионате Европы, и там она стала второй после меня. А на следующий год Клюфт выиграла юниорский чемпионат мира, прошлым летом — взрослый чемпионат Европы и нынешней зимой стала чемпионкой мира в Бирмингеме, причем она имеет второй результат в сезоне — 6600 очков. А вообще-то у нас, в России, считаю, всегда была лучшая школа семиборья, а уж внутренняя конкуренция, без всякого преувеличения, выше, чем даже на чемпионате мира. Например, в олимпийский год на чемпионате России пришлось установить российские нормативы выше, чем международные. Так вот, десять девчонок выполнили нормативы Международной федерации легкой атлетики — 6150 очков, а шестеро — российские, 6300.
— А сейчас?
— Грустно как-то в стране стало. Прошло всего три года, а изменения колоссальные. Большинство лидеров, в том числе я, а также Наталья Ращупкина и Елена Чернявская (они тоже выступят в Париже.—Ъ), травмировались, кто-то родил, кто-то так и вовсе "завязал". А в Туле только двое, Ращупкина и Чернявская, смогли выполнить международные нормативы — о том, чтобы задрать российские, даже речи не могло быть. А ведь на чемпионат мира вместе со мной имели право поехать еще три наши семиборки. Бригада, таким образом, своеобразная у нас в этом году. Но ничего: в олимпийский год хромые, косые, больные, которые сейчас восстанавливаются,— все выползут.
— Существуют ли для вас виды семиборья, успешно пройдя которые, вы понимаете, что дальше все уже нипочем?
— Безусловно. Если в первый день я удачно выступаю на стометровке с барьерами, прыгаю в высоту, толкаю ядро, бегу 200 метров и занимаю третью-четвертую позицию, то уже не сомневаюсь, что после второго дня, когда мы должны метнуть копье, прыгнуть в длину и пробежать 800 метров, если и не буду первая, то в призы попаду точно. В Эдмонтоне после первого дня я была вторая и стала в результате чемпионкой. На Олимпиаде первый день закончила четвертой, а в общем зачете оказалась с "серебром". Другими словами, второй день у меня обычно посильнее. Не знаю, как сложится на этот раз, поскольку и с копьем я сейчас по известным причинам "на вы", да и с прыжками в длину тоже. Очень боюсь опять травмироваться.
— Насколько женское семиборье развито в мире?
— Признаться, не очень. Почему? Да тяжело это, тянуть сразу семь видов и плюс выступать два дня. Не очень люди идут в семиборье, да и в десятиборье, кстати, тоже. Хотя за мужчин больше болеют и любят их больше. Нам, женщинам, обидно. Впрочем, еще обиднее, что наши многоборные соревнования вынесены за пределы этапов Grand Prix и мы вынуждены состязаться на своих и, естественно, за совсем другие — куда меньшие — призовые. Не удивлюсь, если когда-нибудь нас и за пределы легкоатлетических чемпионатов выведут, и — не дай бог, конечно,— за пределы Олимпийских игр.