Сотрудников правоохранительных органов, которые работали на несогласованной акции протеста 27 августа, деанонимизируют: пользователи публикуют имена и ссылки на их аккаунты, предварительно проверив фотографии полицейских с митинга через сервисы по распознаванию лиц. Законно ли это?
Фото: Глеб Щелкунов, Коммерсантъ / купить фото
Фото: Глеб Щелкунов, Коммерсантъ / купить фото
Кампанию запустил журналист-расследователь Руслан Левиев. «У нас скорее воспитательная цель, — говорит Левиев. — Во-первых, я стараюсь публиковать имена только тех, кто, как я считаю, действовал с нарушением закона на акции, то есть необоснованно задерживал случайных прохожих, либо имена тех, кто проявлял необоснованное насилие в отношении участников акции, избивал дубинками и так далее. Ни к какой травле я не призывал. Да, безусловно, конечно, появляется сразу куча людей, которые желают писать какие-нибудь гадости в личные сообщения — это интернет, совершенно ожидаемая реакция, я думаю, ничего страшного от этого не случится. Все иногда сталкиваются с троллями.
Никаких реальных последствий, я уверен, не будет.
При этом многие мои читатели пытались спокойно, без оскорблений разговаривать с этими полицейскими, выяснить, почему они действовали жестко в том или ином случае. К сожалению, почти всегда реакция была неадекватной. Но иногда бывает, что эта вещь тоже работает: начинают понимать, что люди вышли не из-за денег каких-то там, что это были нормальные адекватные люди».
Как сообщает Baza, руководство полиции Москвы приказало сотрудникам изменить свои данные в соцсетях. Некоторым из них якобы начали поступать угрозы.
Юрист Михаил Салкин считает, что «деанонимизация» — право пользователей соцсетей: «Если сотрудник полиции превышал свои должностные полномочия, злоупотреблял правом на использование спецсредств, а государство закрывает на это все глаза — почему бы тогда просто не открыть личность того, кто это делал, чтобы всегда знать, кто был крайний. Сотрудники полиции сами свои фотографии куда-то выгрузили.
По всем условиям использования фотографий в социальных сетях, их может потом использовать кто угодно.
Поэтому давать ссылки на эти фотографии, использовать их в целях освещения информации, кто был участником митинга и использовал спецсредства, не запрещено — это по сути, работа журналиста, реализация открытости действий сотрудников полиции. Поэтому это делать можно, не запрещено».
Ранее активисты движения «Правопорядковый номер» предложили нанести на форму каждого сотрудника МВД и Росгвардии личный номер. По их мнению, это оградит участников акций от полицейского произвола и превышения полномочий.
Но искать аккаунты силовиков в соцсетях — неочевидный метод, полагает председатель координационного совета Московского профсоюза полиции Михаил Пашкин: «Ну покажем лицо сотрудника — они не скрывались, их лица все видны. Но что этот сотрудник сделал? В какие условия он был поставлен, чтобы это сделать? Если он это сделал просто так — шла женщина, он ее взял и дубинкой ударил — это одно. А если женщина его ударила по лицу, оцарапала, а он ее задержал — это совершенно другое.
Если выкладывать эти фотографии, то нужно выкладывать всю цепочку действий данного полицейского.
Вот если это будет и, действительно, будет доказано, что он просто так взял и напал на человека, его избил, сотрудник полиции должен отвечать. Нужно писать заявление в Следственный комитет или начальнику главка: вот, посмотрите, что делает сотрудник, прошу провести служебную проверку и решить вопрос о возбуждении уголовного дела».
Сервисы по распознаванию лиц нередко вступают в конфликты с администрациями социальных сетей. Так, VK угрожала судом приложению SearchFace за использование данных без согласия социальной сети. Но позднее SearchFace перезапустился под названием FindClone.