кризис
Вчера исполнилось ровно пять лет со дня августовского валютно-финансового кризиса 1998 года. Тогда закончилась очередная попытка российских властей обеспечить гражданам хорошую жизнь — граждане остались конечным результатом очень недовольны. Тем не менее история с этим кризисом показала, что русские (как, скажем, и аргентинцы) с готовностью ждут денег от властей все снова и снова. Только деньги не всегда слушаются.
Удивил ли кого-нибудь кризис 17 августа? Запад не был удивлен совершенно. Западные средства массовой информации относились к системе валютного коридора, существовавшей в России после 1995 года, чрезвычайно мрачно. В начале декабря 1997 года российская процентная ставка превысила 50%, а тогдашний глава Центробанка Сергей Дубинин заявил, что золотовалютные резервы России снизились до $18 млрд (еще 21 ноября они составляли $21,5 млрд). The Economist тогда писал: "Русские скупают доллары. Иностранные инвесторы выводят деньги с российского рынка потому, что боятся рубля. Они также боятся русского банковского сектора и масштабов его долларовых долгов, которые оцениваются в сумму от $5 млрд до $15 млрд — деньги, которые они выдали взаймы в рублях, но которые возвращать придется в долларах. Единственным крупным заемщиком является российское правительство, которое имеет бюджетный дефицит в 8% ВВП. И оно кончит тем, что за любое повышение процентных ставок платить придется ему самому". В мае 1998 года The Guardian отмечала, что российские золотовалютные резервы уже составляют всего $14,5 млрд — значительно меньше, чем $20 млрд правительственных облигаций, находящихся на руках у иностранцев. Сразу после кризиса The Times указала, что "русские банки и компании (вместе с правительством Бориса Ельцина) имели слишком большой внешний долг — в основном потому, что их собственные граждане не хотели доверить им свои деньги".
Ъ также не был удивлен совершенно. В феврале 1998 года автор этих строк в статье "Обманный курс" подчеркивал: "Девальвация рубля пройдет примерно по такому сценарию. В погожий летний день состоится закрытое совещание с участием представителей администрации президента, правительства и Банка России. На нем будет сделан вывод, что с исполнением бюджета складывается катастрофическое положение. Наиболее простое решение проблемы — девальвация рубля". А в августе, непосредственно перед кризисом, автор отметил, что с изобилием импортных товаров в ближайшее время придется распрощаться. Цены на нефть таковы, что не позволяют выбрасывать на рынок импортных товаров на $60-70 млрд, как это было в 1996-1997 годах (при том что в 1991 году импорт составлял всего $25 млрд).
А чему, собственно, было удивляться? Рубль был зафиксирован в валютном коридоре летом 1995 года просто потому, что так захотели российские власти. Им это было выгодно с политической точки зрения. В результате созданной системы доходы от тогдашних высоких цен на нефть распределялись на потребительском рынке — граждане впервые почувствовали импортное товарное изобилие (и многие, ощутив причастность к западным стандартам потребления, даже начали всерьез причислять себя к среднему классу). В Россию пошли иностранные кредиты, которые служили приятным дополнением нефтедолларам. Российские компании и банки (а также их работники) прямо-таки купались в долларах.
Эта система не слишком отличалась от советской, начиная с 1970-х годов. Там тоже государство устанавливало курс рубля своим волевым решением. Там тоже наблюдалось нефтедолларовое изобилие. Там тоже придуманный властями рублевый курс сопровождался грандиозными западными кредитами. Граждане также почувствовали вкус к импортным товарам. Не все, конечно, но значительная их часть. Советские предприятия и советские банки быстро приучились оперировать огромными суммами в долларах. Разве что их работники не получали долларовой зарплаты (впрочем, бесчисленные совзагранработники различного профиля получали). Аналогия дошла до того, что после 1995 года толпы российских граждан с энтузиазмом стояли в очередях, чтобы стать клиентами финансовых пирамид. Энтузиазм порождался ощущением, что в очереди зарабатываются деньги — точно так же, как в советских очередях за импортным дефицитом.
Эта система также не слишком отличалась от системы, созданной в 1990-е годы в латиноамериканских странах — скажем, в Аргентине. Собственно, чему удивляться: латиноамериканские страны с их страстью к военным диктатурам и западным кредитам, в свою очередь, не особенно отличались от СССР. Аргентинские власти, казалось бы уже демократические, с военной прямотой зафиксировали курс песо по отношению к доллару. И у аргентинских граждан было все. Они тоже начали считать себя средним классом. И чем все это кончилось в Аргентине? Тем же, чем кончилось в СССР. Граждане были очень расстроены, что достигнутого уровня потребления сохранить почему-то не удалось.
Как обстоят дела в России сейчас, пять лет спустя после кризиса? Центральный банк вполне откровенно признает, что курс рубля пока не является свободно плавающим (мол, нельзя же позволить изобилию долларов мешать российскому производству). Курс рубля в результате этого не совсем свободного плавания не то чтобы зафиксирован, а просто-таки контролируемо растет. На товарном рынке наблюдается хороший уровень импорта. Предприятия и банки чувствуют себя в долларовом отношении совсем неплохо (как и их работники). Ведутся разговоры о среднем классе. А что поделаешь? Ведь цены на нефть снова высоки.
СЕРГЕЙ Ъ-МИНАЕВ