обозреватель
Завершившееся столетие выдалось весьма богатым на разного рода диктатуры. Коммунистические, фашистские, исламистские, сандинистские, фалангистские или, на худой конец, народно-демократические — у всех при существенных различиях был один общий знаменатель. Наиболее метко его выразил видный деятель большевистской партии Николай Бухарин, квалифицировавший политическую систему Советского Союза как многопартийную — при которой одна партия находится у власти, а все остальные сидят в тюрьме.
Конечно, масштаб и степень такой многопартийности могут варьироваться — от "гуманного" Антонио Салазара, отправившего своих оппонентов из числа португальских либералов в эмиграцию, до того же Иди Амина, складывавшего головы противников в холодильник. Но цена вопроса — не в участи жертв, а в судьбе самих диктаторов. Спокойная старость и тихая смерть "африканского мясника" в роскошных интерьерах аравийских дворцов — неприятное напоминание всему мировому сообществу о том, что его публичные обещания, данные более полувека назад в Нюрнберге, оказались пустым звуком.
Опыт прошедших лет заставляет сделать неутешительный вывод: неотвратимость наказания диктаторов остается недостижимой мечтой. А красивые слова Плутарха о том, что самая удивительная вещь на свете — это тиран, доживший до старости, увы, не более чем красивыми словами.
Слободан Милошевич, обдумывающий прошлое в гаагской тюрьме, и осужденный южнокорейский диктатор Ро Дэ У остаются исключениями. Даже если прибавить к ним тех, кто расстался с жизнью внесудебным путем — Бенито Муссолини, Анастасио Сомосу, Николае Чаушеску. Потому что на каждого такого Милошевича приходится множество тиранов и тиранчиков, спокойно доживших или еще доживающих свои годы перед каким-нибудь позолоченным камином.
Чего стоит хотя бы генерал Пиночет, за годы правления которого в Чили "исчезли" более 3 тыс. человек? Или президент Филиппин Фердинанд Маркос, на совести которого уже десятки тысяч жертв? А президент Заира Мобуту, а лидер Сомали Мохаммед Барре, а глава Индонезии Сухарто, а диктатор Никарагуа Даниэль Ортега? Или тот же самый Иди Амин? И кто сейчас скажет, что где-нибудь во французской Ривьере не будет дегустировать на своей вилле хорошее красное вино постаревший Александр Лукашенко?
Конечно, можно успокаивать себя мыслью о неминуемой Божьей каре. Но все-таки нельзя забывать и о земном правосудии. Если вор должен сидеть в тюрьме, то диктатор должен отвечать за свои действия. При этом нужно понимать — речь вовсе не идет о мести. Просто, как показывает история, для успеха демократических преобразований стране необходимо осознать и осмыслить свое прошлое. А это требует публичного и справедливого суда над теми, кто это прошлое творил.
В демократическом будущем Сербии и Южной Кореи, не побоявшихся открыть свои шкафы со скелетами, сомневаться не приходится. А вот странам, оставившим своих диктаторов в покое, есть над чем задуматься.