В прокат вышла «Двойная жизнь» Оливье Ассаяса — интеллектуально-романтическая разговорная комедия, премьера которой состоялась на Венецианском кинофестивале 2018 года. Юлия Шагельман подивилась неиссякаемому словарному запасу участников любовного многоугольника.
Фото: CG Cinema
Фото: CG Cinema
Леонард Шпигель (Венсан Макень) — писатель, регулярно выдающий средней успешности романы, основанные на событиях из его собственной жизни, персонажами которых становятся весьма прозрачно замаскированные друзья, знакомые и любовницы. У него готова новая книга (примерно такая же, как все предыдущие), и, чтобы узнать судьбу рукописи, он приходит к своему другу-издателю Алену (Гийом Кане). С порога они заводят элегантную пикировку на тему традиционного книгоиздания и чтения как такового в мире соцсетей, Twitter и блогов. Леонард, как «серьезный» писатель, конечно, всего этого не одобряет, Ален, как человек более практичный, готов увидеть в том, что пишут теперь все, свои плюсы и даже возводит современный обмен остротами в Twitter к традициям французской изящной словесности: «Это как при cтаром режиме. Очень по-французски».
В диалоге, полном умных формулировок, полностью теряется его истинный смысл — будет Ален издавать новый роман Леонарда или нет. Выясняется, что нет, не будет: то ли действительно не видит коммерческих перспектив, то ли все-таки сумел разглядеть в одной из героинь, любовнице автора, свою собственную жену, хоть и не признается. Настоящих мотивов зритель так и не узнает, и эта неопределенность, постоянный тончайший зазор между сказанным вслух и подразумеваемым — один из основных приемов, на которых режиссер и автор сценария Оливье Ассаяс строит свой фильм.
Жена Алена, актриса Селена (Жюльетт Бинош), действительно уже шесть лет изменяет мужу с Леонардом, о чем подозревает, но совершенно не хочет говорить его подруга Валери (Нора Хамзави), ассистентка депутата-социалиста. В свою очередь, Ален заводит служебный роман с новой сотрудницей Лорой (Криста Тере), решительной деловой блондинкой, нанятой специально, чтобы обеспечить почтенному издательству с более чем столетней историей переход на цифру. Ведь на самом деле наступление тотальной диджитализации пугает Алена больше, чем всех остальных, но, понимая ее неизбежность, он старается если не возглавить этот тренд, то хотя бы вовремя к нему примкнуть.
Да, как положено в истинно французском фильме, здесь все изменяют друг другу со всеми (и все принимают это как должное, лишь иногда слегка огорчаясь — больше для порядка), но главной эрогенной зоной каждого персонажа остается мозг (и немного честолюбие у Лоры). Не только на дружеских ужинах, деловых встречах и интервью, но и в постели, до и после секса, они ведут пространные беседы. О постправде, интернет-алгоритмах, упадке значения литературной критики, меняющейся роли публичных библиотек, политике, телесериалах, объективации женщин, праве автора использовать чужие жизни как материал для своих произведений, Теодоре Адорно (которого не читали), Бергмане (которого не смотрели) и Томази ди Лампедуза, чьи слова из «Леопарда» — «все должно измениться, чтобы оставаться таким, как раньше» — внезапно становятся более актуальными, чем 50 лет назад. Возможно, во время секса эти разговоры продолжаются тоже, но от подобных сцен режиссер решил избавить зрителя.
Даже в самой интимной обстановке все персонажи фильма, кроме разве что Валери, озабочены тем, чтобы не быть, а казаться — лучше, умнее, образованнее, чем на самом деле. Одна из немногих по-настоящему смешных шуток связана с тем, что Леонард заменил в своей книге «Звездные войны» на фильм Михаэля Ханеке «Белая лента», которого, разумеется, не видел. Из-за этого он попадает в пару неловких ситуаций. Абсолютное воплощение идея казаться лучше приобретает в героине Бинош, сериальной актрисе, жаждущей более серьезных ролей. Ближе к финалу в ее присутствии заходит речь о том, чтобы связаться с «настоящей» Бинош,— и повисает растерянная пауза.
«Двойную жизнь» с ее почти отсутствующим сюжетом и бесконечными разговорами обо всем и ни о чем можно причислить к жанру мамблкора, но, как прекрасно осознает и над чем посмеивается сам автор, французы делали это раньше, «еще при Старом режиме», и называли мариводажем. Звучит гораздо изысканнее, но суть осталась та же: как говорилось в еще одном известном французском произведении — слова, слова, слова…