Перетягивание экспоната

Арбитражный суд Москвы приступает к рассмотрению иска Промсвязьбанка о взыскании убытков, среди ответчиков — Алексей Ананьев, основатель Института русского реалистического искусства (ИРРИ). Ранее коллекция и здание ИРРИ были арестованы по требованию истца, в результате чего частный музей закрылся на неопределенный срок. Комментирует Анна Толстова.

Кульминацией нынешнего выставочного сезона в Москве и Петербурге мог бы стать своеобразный фестиваль частного коллекционирования, пришедшийся на июнь. Выставок Сергея Щукина в ГМИИ и Ивана Морозова в Эрмитаже ждали весь год, к тому же Фонд Louis Vuitton, застрельщик проекта, показывает в ГМИИ собственную частную коллекцию современного искусства — собраний такого уровня в России нет. В целом этот выставочный триптих смотрится как назидание: вот, дескать, кабы революция остановилась на достижениях февраля 1917-го, частное коллекционирование в России, взявшее такую высокую ноту во времена Щукина и Морозова, могло бы процветать по сию пору. Однако этот праздник оказался омрачен рядом судебно-административных происшествий.

В начале месяца стало известно, что картины из собрания Института русского реалистического искусства и само здание ИРРИ, основанного в 2011 году бизнесменом Алексеем Ананьевым, арестованы по решению Арбитражного суда Москвы в качестве обеспечения по иску Промсвязьбанка к бывшим собственникам банка братьям Ананьевым. В середине месяца стало известно, что в музей «Собрание», открытый в 2018 году бизнесменом Давидом Якобашвили, пришла с обыском ФСБ — обыск, по данным РБК, был связан с уголовным делом, возбужденным по заявлению бывшего делового партнера господина Якобашвили. Тем не менее музей «Собрание» продолжил работать в штатном режиме, а вот ИРРИ закрылся на неопределенный срок. Поначалу руководство ИРРИ успокаивало публику, уверяя, что музей откроется в ближайшие дни, и общественность не беспокоилась. Проблемы Промсвязьбанка ударили по бизнесу еще одного крупного мецената, основателя Музея русского импрессионизма Бориса Минца, ему пришлось покинуть Россию, но основанный им музей не закрылся и продолжает радовать публику интересными выставками. Однако вскоре стало ясно, что работа ИРРИ парализована: музей был вынужден свернуть временную выставку «Пора разобраться! Архив Александра Каменского. Художники и критики» раньше срока, вернул другим музеям взятые на экспонирование работы и закрылся для публики.

В музейном мире это было воспринято как большая потеря: среди всех частных музеев, открытых в 2010-е годы в обеих столицах героями списка Forbes, Музей русского импрессионизма и Институт русского реалистического искусства имеют самую лучшую профессиональную репутацию. Несмотря на отсутствие слова «музей» в названии, ИРРИ является самым настоящим грамотно устроенным музеем — это относится к качеству постоянной экспозиции и временных выставок, к музейному оборудованию и комфортной музейной среде, к образовательным программам и просветительской деятельности. В числе самых удачных проектов ИРРИ можно назвать лучшую московскую выставку Гелия Коржева «Библия глазами соцреалиста», оформленную Юрием Аввакумовым и Аленой Кирцовой, а также недавнюю ретроспективу Георгия Нисского. ИРРИ занимался пропагандой официального советского искусства на передвижных выставках в России и за рубежом, активно участвовал в межмузейном обмене — сейчас, например, картины из институтского собрания находятся на выставке Гелия Коржева в Венеции, организованной Третьяковской галереей. О необходимости сохранить новую музейную институцию заявили в прессе директора крупнейших федеральных и московских музеев, делавшие совместные проекты с ИРРИ,— Марина Лошак, Зельфира Трегулова, Ольга Свиблова.

Коллекция ИРРИ, как и коллекция Музея русского импрессионизма, не включена в состав негосударственной части Музейного фонда РФ, поэтому Министерство культуры не уполномочено вмешиваться в судебный процесс. Однако заместитель директора минкультовского департамента музеев Наталия Чечель сообщила “Ъ”, что министерство просило судебных приставов и представителей Промсвязьбанка не вывозить арестованную коллекцию из здания музея, где созданы все условия для хранения произведений искусства. «Объем коллекции большой, там 6,5 тыс. произведений живописи, и мы опасались, что при непрофессиональной транспортировке они могут быть повреждены. Мы разговаривали с руководством Промсвязьбанка и пытались им объяснить, что ИРРИ не просто коллекция и здание, это успешно работающая институция, ее ценность не только в картинах, но и в коллективе, который умеет так профессионально работать с этой коллекцией в этом месте. Но решение в любом случае зависит от суда. По просьбе судебных приставов создана комиссия из сотрудников федеральных музеев, которая готова приступить к описанию коллекции, если это понадобится. Это профессиональные люди, которые умеют работать с произведениями искусства»,— сказала госпожа Чечель.

В самом Институте русского реалистического искусства постановление об аресте считают необоснованным: в официальном заявлении говорится, что несколько лет назад Алексей Ананьев передал управление ИРРИ коллективу менеджеров, коллекция и здание музея больше не находятся в его собственности. Информацию о том, что с 2017 года он не является собственником ИРРИ, подтвердил в комментарии “Ъ” сам господин Ананьев, прибавив: «Я надеюсь, что необоснованное и незаконное определение арбитражного суда будет оспорено и ИРРИ возобновит работу, оставшись частной независимой институцией, действующей на благо общества». Однако Промсвязьбанк еще раз обратился в арбитражный суд и повторно потребовал арестовать имущество ИРРИ, опасаясь вывоза коллекции за границу (суд эту просьбу не удовлетворил). Окончательно судьбу ИРРИ решит предстоящее судебное разбирательство.

История с временным закрытием Института русского реалистического искусства показательна в двух планах. Во-первых, она говорит о незащищенности частного музея, чья коллекция не включена в состав Музейного фонда РФ. Впрочем, коллекционеров, не спешащих припасть к груди Музейного фонда, тоже можно понять: бюрократических сложностей прибавится, а продать собрание, вывезя его за рубеж, будет практически невозможно. Во-вторых, подтверждает, что учение Маркса всесильно, потому что оно верно, а надстройка вторична по отношению к базису. Частные музеи, создававшиеся в 2010-е, казались официальным заявлением их владельцев о своей аполитичности, если речь идет о музыкальных шкатулках и механических пианино, или приверженности консервативным ценностям, если речь идет о социалистическом реализме или пасхальных яйцах Фаберже. Нынешние аресты и обыски в музеях показывают, что идеологическая благонадежность их программы не играет никакой роли, а весь этот альтернативный фестиваль частного коллекционирования — что времена новых Щукиных и Морозовых наступят у нас совсем не скоро.