юбилей театр
Исполнилось 150 лет со дня рождения Марии Николаевны Ермоловой — великой русской актрисы, заслуженной артистки императорских театров и первой народной артистки советской России.
Что за комиссия, создатель, писать про великих актеров прошлого. Театр, как известно, самое бескорыстное из искусств: он весь достается современникам, оставляя потомкам сущую бессмыслицу в виде письменных свидетельств, субъективных мемуаров и полуистлевших костюмов. Особенно тот театр, который существовал до телевизионной эпохи. Мария Николаевна Ермолова до этой эпохи не дожила, но выпавший ей отрезок истории был не менее интересным: в театральную школу она поступила через год после отмены крепостного права, а ушла из жизни в год начала сталинской индустриализации. О чем нынче напоминает современному человеку ее имя? О музее на Тверском бульваре, о театре в начале Тверской улицы и о знаменитом портрете работы Валентина Серова — на фоне светлой стены и зеркала стоит стянутая в талии фигура немолодой строгой женщины в длинном черном платье.
Дочь суфлера Московского Малого театра, Ермолова провела всю жизнь на сцене "дома Островского". Собиралась быть балериной, но влечение к драме пересилило. Правда, педагоги в успех Маши не очень верили: смущали угловатые манеры и грубоватый голос девушки, проведшей детство в мрачной бедности. Первый раз на сцену она попала случайно: заменила в "Эмилии Галотти" заболевшую Гликерию Федотову. Потом уже голос Ермоловой называли "могучим", восхищались благородством повадки и отточенностью сценических жестов. Да и как было не восхищаться: в 80-е и 90-е годы Мария Ермолова была властительницей дум, кумиром, вдохновителем молодежи. О ней писали многие и в столь возвышенных выражениях, что не остается сомнений: игра Ермоловой действительно производила на людей ошеломляющий эффект, переворачивала их отношение к жизни. "Она вобрала в себя все смелые идеи и идеалы своего времени и сделалась самым страстным их адвокатом",— писал современник. С сегодняшней колокольни трудно понять, как эту роль в обществе может выполнять театральная актриса, просто выходящая по вечерам к публике в разных пьесах.
В пьесах, кстати, зачастую весьма сомнительного качества. Малый театр особенной разборчивостью в репертуаре не отличался, да и вообще расцвет таланта Ермоловой пришелся на время господства эклектики на русской сцене. Она переиграла много чепухи, но для энциклопедий принято перечислять ее классические роли — Жанна д`Арк в "Орлеанской деве", Лоуренсия в "Овечьем источнике" Лопе де Веги, Негина в "Талантах и поклонниках" Островского и Тугина в его же "Последней жертве", фру Альвинг в "Привидениях" Ибсена. Известно, кстати, что роли бытовые, "жизненные", требующие воспроизведения деталей человеческого поведения, Ермолова не любила. Ее влекли к себе натуры противоречивые, крупные, героические и романтические, возвышенные над прозой будней. Наверное, потому, что и сама она была очень сильной, значительной личностью. На театре от века существует понятие "внутреннее содержание" — загадочное и на самом деле редкое качество, позволяющее художнику оправдывать любой стиль и любого персонажа, заставлять зрителя забывать о реальности и приобщаться к сути искусства. У Ермоловой, очевидно, было это самое мощное, индивидуальное "внутреннее содержание". Она была носительницей героико-романтического, трагедийного темперамента. И в этом опять чудится бесконечная удаленность от современного русского театра — где эти теперь трагические таланты, способные потрясать зал? Нет их и не будет уже.
Сейчас, спустя сто, а то и больше лет после ее великих премьер, глаз неприятно спотыкается о слово "пафос" в старых рецензиях, а по отношению к Ермоловой оно звучало с восторженным поклонением. Немирович-Данченко писал о той легкости, с которой она загоралась сама и зажигала слушателей. Станиславский говорил о том, что достаточно было пять минут постоять рядом с Ермоловой на сцене, чтобы самому стать талантливым. Никакого урока для потомков извлечь из этого факта нельзя. Из биографии, наверное, можно: она оставила сцену в 1921 году. Считается, что по болезни. Мы имеем право предположить, что еще и потому, что в зале Малого театра появился совсем другой зритель, с другими представлениями о романтизме, пафосе и роли личности. Последние годы ее прошли в мыслях о семье, в неудобствах езды на трамвае, в заботах об отоплении подаренного ей дома на бульваре, где теперь находится музей. Земные судьбы гениев театра обыденны и слишком зависят от причуд общества. Чтобы потомкам не было слишком обидно, принято считать, что сделанное этими гениями на сцене растворяется в воздухе театральной истории и поэтому не исчезает никуда.
РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ