Студия СТВ представила журналистам дебютный фильм Петра Буслова "Бумер". Хотя в титрах указаны фамилии шести человек, включая блестящего оператора Даниила Гуревича, пропавших без вести в Кармадонском ущелье, "Бумера" можно считать весомым возвращением студии на кинорынок после прошлогодней трагедии.
Потом ленца исчезает, понимаешь, что pulp, мягко говоря, необычный. Напряжение нарастает не из-за сюжетных перипетий, а из-за внутреннего "нервяка". Речь уже не о гангстерской экзотике — хотя столь прописанных и понятных диалогов на фене в нашем кино еще не было, — а о судьбе, которая в мелочах, глупостях, совпадениях, жадности мента, скуке подростка, кураже дембеля, пьяном взбрыке классового сознания дальнобойщика, болтовне случайной девки. Герои идут почти крестным путем. Мелковаты, да, но ведь и рядом с Христом распяли двух разбойников: перед лицом смерти и "бык" — человек. Здесь по-глупому убивают и умирают, но эта глупость — логика рока, а не придорожной распальцовки. Недаром господин Буслов учился во ВГИКе у Вадима Абдрашитова, анатома мужской дружбы и эксперта в попытках поспорить с судьбой.
"Нервяк" обеспечивают спаянный квартет Владимира Вдовиченкова, Андрея Мерзликина, Максима Коновалова и Сергея Горбоченко, эпически невозмутимая камера Даниила Гуревича, некая режиссерская задумчивость, выдающая редкое желание не рассказать историю, а показать ее. Пустячок, но характерный: если в обычном фильме ментовская машина уверенно подрулит к припарковавшимся на обочине героям — чего сюжет-то тормозить, — то здесь, как в жизни, проедет, задумается, остановится, даст задний ход. Очень вменяемое кино, хотя и модничающее порой. Например, как в "Беги, Лола, беги", режиссер делает блиц-отступления: что там случится в будущем с эпизодическими персонажами. Ничего хорошего, как правило.
Главное достоинство роуд-муви "Бумер" — присущая восточному кино плавная смена интонации. Начинается как забавный триллерок со вкусными деталями: например, менты подкладывают в БМВ анашу, завернутую в "Сельскую жизнь", а владелец возмущен, потому что таких газет сроду не читал. Потом накатывает волна "чернухи" на грани ночного бреда. Потом подступает почвеническая — фирменный знак СТВ — нота: в полудохлой деревне умирающего бандита выхаживает знахарка Собачиха, сама вроде бы не совсем живая. И, сменив изгвазданный бойцовский прикид на сельскую одежу, "четыре мушкетера" вроде бы имеют шанс спрятаться в этой диковатой пасторали, вход в которую сторожит скелет комбайна. Тут впервые и неожиданно звучит трагический аккорд: герои, волокущие сквозь снежную ночь раненого, вырисовываются на фоне неба как витязи, ошибшиеся, выбирая дорогу на распутье. И этот трагизм закрепляется их грязной и необъяснимо возвышенной гибелью в конце, причем режиссер позволяет себе весьма элегантно скрыть от зрителей ключевую сцену, которая объяснила бы такой финал.
Возможно, "Бумер", антитеза карнавальному "Антикиллеру", закрывает бандитскую тему в российском кино, внятно сказав: беспредел 1990-х не только повод для стеба и ходилок-стрелялок, но и реальная трагедия, унесшая множество жизней. И столь же внятно режиссер позволяет себе в строках звучащей на финальных титрах песни выговорить вслух жестокую мораль фильма: никого не жалко, никого.
МИХАИЛ ТРОФИМЕНКОВ