официальное мнение
Вчера Европарламент принял новый закон об обязательной маркировке генетически измененных продуктов (ГИП), поступающих в продажу. Эта мера рассматривается как первый шаг ЕС на пути снятия запрета на импорт ГИП, на чем давно настаивают США. Тем не менее борьба по этому вопросу предстоит долгая. О позиции Евросоюза в вопросах генетически измененных организмов (ГИО) специально для Ъ рассказывает глава представительства ЕС в России РИЧАРД РАЙТ.
С интересом прочел опубликованную в "Коммерсанте" (номер от 30 июня 2003 года) статью посла США в России Александра Вершбоу о разбирательстве в ВТО, инициированном США против ЕС по вопросу генетически измененных организмов (ГИО). Уверен, что России, как будущему члену ВТО, небезынтересно будет узнать о фактах, касающихся позиции ЕС по проблемам ГИО, чтобы сделать разумный вывод о том, являются ли наши принципы необоснованными с правовой, научной, медицинской и экологической точек зрения, как полагает мой друг, американский посол Вершбоу.
Во-первых, хочу сказать о том, что ЕС сожалеет о решении США вынести обсуждение этого вопроса на суд ВТО, так как он не касается защиты торговли. В Европе широко распространена обеспокоенность влиянием ГИО на здоровье человека или состояние окружающей среды. Мы понимаем, что затронуты экономические интересы. Мы знаем об озабоченности некоторых заинтересованных групп в США, прежде всего фермеров и представителей сельскохозяйственного бизнеса, которые хотят экспортировать свою продукцию. Эти группы озабочены тем, что все больше стран высказываются в пользу необходимости регулирования генетически измененных продуктов. Об этом свидетельствует то, что сто стран подписали Картахенский протокол в рамках Конвенции ООН о биологическом разнообразии. Мы, однако, сомневаемся, что разбирательство в ВТО служит американским интересам, учитывая очевидную негативную реакцию со стороны потребителей. Но это должны решать сами Соединенные Штаты и американские предприниматели.
Во-вторых, хочу четко определить, что с правовой точки зрения ЕС не признает концепцию "моратория" на ГИО. Читателям, видимо, будет интересно узнать, что в ЕС уже разрешено продавать более 15 ГИО. Наиболее яркий пример — 6 млн т соевых бобов, содержащих ГИО и ежегодно импортируемых из США в страны ЕС. К тому же, в отличие от других стран (например, Новой Зеландии и некоторых штатов Австралии), правовая система ЕС не предусматривает приостановки разрешения на использование ГИО и генетически измененных пищевых продуктов. В то же время в прошлом процесс легализации ГИО замедлился в связи с пересмотром законодательной базы ЕС, приведшим к введению строгой системы для оценки и использования генетически измененных продуктов, обращения с ними. Новая нормативная база для одобрения ГИО, введенная с октября 2002 года, представляет собой надежный, основанный на научных разработках механизм оценки ГИО, гарантирующий, что разрешенные ГИО безопасны для потребления людьми и животными и для окружающей среды. После введения новых правил на рассмотрении уже находится большое количество заявок на выдачу лицензий.
В-третьих, неправильно обвинять ЕС в том, что он препятствует принятию правил, касающихся ГИО в мировом масштабе. Напротив, полагаем, что международное сотрудничество является более приемлемым средством, нежели торговый спор в рамках ВТО, для создания прочной международной основы, для решения проблемы ГИО. ЕС оказал широкую поддержку Картахенскому протоколу о биологической безопасности и недавно завершил работу по включению положений протокола в законодательство Европейского союза. Уместно спросить, почему к Конвенции ООН о биологическом разнообразии и Картахенскому протоколу о биологической безопасности не присоединились США. ЕС также предпринимает попытки установить диалог по вопросу биотехнологии с США. По инициативе председателя Еврокомиссии Романо Проди и президента США Билла Клинтона в 2000 году был учрежден консультативный форум ЕС--США по вопросам биотехнологии, который в декабре того же года представил доклад о своей работе, включающий ряд рекомендаций. Поэтому следует только сожалеть, что с тех пор США не проявляли особого интереса к продолжению сотрудничества с ЕС в этом направлении.
В-четвертых, хочу ответить на утверждения, что генетически измененные продукты якобы повышают продуктивность сельского хозяйства, дают возможность получать урожаи даже в неблагоприятных природных условиях, снижают цены для потребителей и не угрожают человеческой жизни. Справедливо, что новые технологии, связанные с генетическими изменениями, обладают огромным потенциалом по улучшению производственных характеристик растений и животных и, как следствие, их ценности для потребителя. Однако те ГИО, которые должны повысить урожайность, в том числе и при неблагоприятных условиях, все еще находятся на стадии разработки. Хочу подчеркнуть, что ЕС не против ГИО. Но мы хотим быть уверены в том, что все ГИО, поступающие на рынок, безопасны для здоровья человека и окружающей среды. Дело самих потребителей выбирать, что покупать, а компаний — решать, что предлагать на рынке.
Вопросами здоровья и окружающей среды нельзя пренебрегать. В 2000 году обнаружилось, что генетически измененная кукуруза StartLink, которую управление по охране окружающей среды США признало непригодной к употреблению в пищу как вредную для здоровья, все-таки попала в большом количестве в американские продовольственные магазины. В итоге власти США отозвали из магазинов более 300 наименований продуктов. В 2002 году Национальная академия наук США опубликовала доклад, критикующий недостаточное внимание американских властей к потенциальному воздействию ГИО продуктов на окружающую среду. Мы должны в каждом случае отдельно рассматривать вопросы, касающиеся охраны здоровья и защиты окружающей среды.
В-пятых, нельзя согласиться с утверждением, что политика Европы в области биотехнологий способствует усугублению голода в Африке. ЕС не диктует другим странам, какой политики в отношении ГИО придерживаться. В прошлом году, когда правительства африканских государств принимали решение об отказе от поставок американских ГИП в качестве продовольственной помощи, они исходили прежде всего из опасений в отношении возможного ущерба здоровью от потребления ГИ кукурузы и наличия риска для окружающей среды при внедрении ГИ кукурузы в экосистемы юга Африки, где кукуруза является основной зерновой культурой. На эти их решения ЕС никакого давления не оказывал. Опасения африканских государств не были связаны с экспортом в Европу — такие поставки практически не подпали бы под действие правил ЕС в отношении ГИ продуктов. При желании США могли легко снять все опасения, выраженные правительствами африканских государств. Если бы приоритетом Соединенных Штатов действительно была бы борьба с голодом в Африке, то Вашингтон также мог бы удовлетворить просьбу правительств африканских стран о поставке продовольственной помощи, не содержащей ГИО, или профинансировать стоимость помола ГИ кукурузы, когда власти африканских государств выразили согласие принять продовольственную помощь в виде поставок ГИ продуктов при условии их предварительного помола. США, видимо, отказались финансировать эти затраты. США могли бы также предусмотреть возможность выделения средств на закупки продовольствия, доступного на местах и более предпочтительного. Именно так оказывают помощь ЕС и другие доноры. Более 90% продовольственной помощи ЕС предоставляется в такой форме, что способствует развитию сельского хозяйства стран, получающих эту помощь. Хочу добавить, что ЕС также очень обеспокоен решением конгресса США, требующего увязать предоставление американской помощи по борьбе с ВИЧ/СПИД в развивающихся странах с согласием со стороны последних на поставки американских ГИ продуктов в качестве продовольственной помощи. Помощь в борьбе с болезнями и продовольственные поставки голодающим народам должны помогать удовлетворению самых насущных гуманитарных нужд, а не использоваться для продвижения ГИО за рубеж или сокращения избытков продовольствия у себя в стране.
В заключение хочу подчеркнуть, что ЕС будет и впредь подходить ответственно и независимо к принятию решений, относящихся к регулированию ГИО и их допуску на свой рынок. Все наши действия в области ГИО всегда направлены на защиту законных интересов наших граждан, а не служат узким экономическим интересам.