В Таллине закончилась ежегодная музыкальная конференция Tallinn Music Week. С одним из ее героев 60-летним Барри Адамсоном, участником групп Magazine и Nick Cave and The Bad Seeds, чьи песни выпускал легендарный лейбл Mute и брали в свои фильмы Дэвид Линч, Оливер Стоун и Дэнни Бойл, побеседовал Борис Барабанов.
Фото: Getty Images for BFI
— Вы всерьез занялись созданием собственной музыки в тот период, когда вокруг вас гремела «манчестерская волна» — Happy Mondays, The Stone Roses, клуб Hacienda и прочее. Но ваш стиль в корне отличался от всей моды того времени, вы стали писать саундтреки к несуществующим фильмам-нуар.
— Не думайте, что я сторонился Мэдчестера, напротив, я был глубоко погружен во все манчестерские дела. И именно это позволило мне заниматься всем, что мне было интересно. Это как семья. Ты всегда можешь вернуться домой, как бы далеко ты ни уехал. Постпанк-сцена Манчестера была моей семьей. Что бы ни происходило, в пятницу вечером я всегда торчал в Hacienda и слушал Buzzcocks или кто там выступал в тот вечер.
— Вы играли с Ником Кейвом, когда в его группе The Bad Seeds были такие люди, как Бликса Баргельд и Мик Харви. Что для вас комфортнее — единоличное лидерство с крепкой командой аккомпаниаторов или работа в кругу одинаково щедро одаренных творцов?
— Игра с персонами такого уровня, как музыканты The Bad Seeds, велась по законам театральной труппы, в которой есть прима и окружающие ее актеры. В The Bad Seeds я не был примой, но меня это вполне устраивало, пока я не решил заняться собственной музыкой. И тогда я сам оказался в центре внимания, устроил фактически свое one man show. Иногда я скучаю по временам The Bad Seeds. Они напоминали мне футбольную команду. Да, в ней был свой Ибрахимович, но без остальных он ничего бы не смог.
— В первой половине 2010-х вы вернулись в The Bad Seeds. Но когда я спросил Ника Кейва, правда ли, что Барри снова в деле, он сказал: «Никогда нельзя сказать точно».
— Да, а где Барри? Он дома? Или куда-то сбежал? Похоже на правду. The Bad Seeds тоже семья, да, но совсем другая. В тот раз я пришел на помощь Нику. Мик Харви ушел из группы. Нику ничего не оставалось, кроме как позвать меня, потому что я мог играть и на клавишных, и на барабанах, как Мик. Ник не делал больших предложений, он попросил просто помочь в течение нескольких месяцев. И это затянулось на пару лет. Но больше я им дать не мог, у меня были свои дела.
— Какие у вас отношения с Ником Кейвом?
— Мы не общаемся. И это несмотря на то, что я живу буквально за углом от него. Собственно, поэтому он и обратился ко мне в 2012 году. Но, чтобы вы понимали, до этого он не разговаривал со мной десять лет. Таков Ник. Пройдет еще десять лет, и, возможно, один из нас позвонит другому.
— На Tallinn Music Week вы участвовали в дискуссии на тему музыки для кино. Но, если верить «Википедии», в последний раз вы писали музыку для фильма в 2001 году.
— После этого было еще кое-что, буквально в прошлом году. Но мне было забавно участвовать в дискуссиях наравне с людьми, которые активно работают с большими композиторами для дорогих кинопроектов. Что я могу им посоветовать? Но, вообще, я это дело не бросаю, в ближайшие годы моя музыка появится еще в нескольких лентах.
— Ваш последний EP «Love Sick Dick» звучит молодо, я бы сказал, сексуально. Он напоминает мне группу Freak Power. Но вы не так много гастролировали с этим материалом.
— Хорошее сравнение, спасибо. Да, большим турне я бы это не назвал. Иногда мы выступали в клубах на сто человек. Конечно, я недоволен тем, как мы в итоге реализовали то, что было заложено в «Love Sick Dick». Я вложил в эти песни очень много энергии и ожидал, что выхлоп будет больше. Но я не учел, что времена изменились. До «Love Sick Dick» я чувствовал, что в состоянии издавать музыку самостоятельно. Был период, когда в этом был смысл. Но экономическая ситуация сейчас такова, что справиться с продажами и рекламой мне одному не под силу, так что придется снова искать партнеров среди рекорд-компаний.
— Снова будете издаваться на Mute?
— Не исключаю такой вариант.
— Вы, похоже, знаете, как сейчас все устроено в индустрии. Но использовать это знание не торопитесь.
— Я бы назвал себя убежденным аутсайдером. Конечно, были времена, когда я был более непримирим. Не хотите слушать мою музыку — не надо. Не нравятся первые три трека на альбоме? Отвалите. Я не буду делать ничего специально, чтобы вы остались. Сейчас я стал более дружелюбным.
— Знаете, я недавно смотрел заголовки публикаций в интернете о смерти Скотта Уокера, и там в основном было: «Умер автор музыки к последнему фильму с Натали Портман». А ведь он, мягко говоря, сделал кое-что еще…
— Понимаю, о чем вы. Не удивлюсь, если мои некрологи будут озаглавлены «Умер басист Ника Кейва» или «Умер автор музыки к фильмам Линча». Так все устроено сейчас. Но я бы этого не хотел. Вы правы, мне пора взяться за ум, напомнить о себе всерьез. Конечно, я не в восторге от того, что в интервью большая часть вопросов о Кейве и Линче, как будто я с ними не разлей вода. Может быть, следующим поворотом в моей карьере будет очередной альбом моих фото. У меня уже выходила книга моих фотографий — вместе с альбомом «Know Where To Run» (2016).
— Какую музыку вы сейчас пишете?
— Я бы сказал, более коммерческую, чем раньше. Я пытаюсь писать так, словно я поп-композитор из 1960-х или 1970-х, ищу это настроение. И знаете, я преуспел. Я спродюсировал пластинку шведской группы Weeping Willows, и она заняла первое место в чартах на этой неделе.