|
Бизнес в овечьей шкуре |
Пятнадцать лет спустя
Лето 1988 года. Село Степное Ставропольского края. Я прожигаю свои летние школьные каникулы в заготконторе — деньги зарабатываю. Бетонированная площадка примерно в 350 кв. м окружена по периметру складами — туда свозят овечьи и коровьи шкуры. Овечьи перед отправкой покупателям нужно сушить, этим мы, школьники и работники заготконторы, и занимаемся: шкурами выложена вся площадка, и мы их периодически переворачиваем.
Но шкуры — это побочный продукт. Ближе к обеду в заготконтору съезжаются грузовики с главным — остриженной шерстью. Мы ее трамбуем на гидравлическом
 |
| Советский меринос по качеству шерсти не уступает лучшим австралийским породам. К сожалению, цены на шерсть в России не дифференцируются в зависимости от толщины волокна |
Сколько я заработал за те две недели, честно говоря, не помню. Может, 100 рублей, может, больше, во всяком случае, хватило на приличную гитару ленинградского производства и кресло-качалку, о котором я почему-то мечтал. Заработки работников заготконторы, конечно, были значительно выше. Овцеводы и чабаны, которые привозили шерсть, судя по их новеньким, хотя и отечественным авто, тоже не бедствовали.
Шерсть непрерывным потоком уходила на фабрики первичной обработки шерсти (ПОШ), где ее мыли, и далее — на текстильные предприятия. И так во всех регионах страны, где было развито овцеводство, то есть вообще во всех, кроме Крайнего Севера. Ежегодные поставки шерсти составляли более 220 тыс. тонн (против нынешних 40 тыс. тонн), но этого легкой промышленности было мало. Треть всей необходимой стране шерсти закупалась в Австралии (примерно 14% всего австралийского производства).
Лето 2003-го. Та же самая заготконтора, то есть как таковой ее на этом месте уже нет, а есть развалины. Почему она умерла, понятно — поголовье овец на Ставрополье за эти годы упало с 8 млн до 1,2 млн. Следовательно, былого количества точек приема шерсти теперь не требуется. Но что стало с овцеводством? Именно там, у руин заготконторы, я решил в этом разобраться.
Овечьи особенности
Первая причина на поверхности: плачевное состояние российской легкой промышленности. Оставшимся на плаву переработчикам шерсти много сырья не нужно — хлеб у них отбили китайские, итальянские и прочие производители шерстяных тканей.
С другой стороны, чем хороша овца? А хороша она тем, что является неприхотливым пастбищным животным, то есть для ее содержания затраты требуются минимальные, а полезный продукт — шерсть, мясо, молоко в результате производится как бы сам собой и при этом имеет вполне реальную стоимость. Казалось бы, овцеводческие хозяйства, которым удалось сохранить поголовье, даже при резком падении спроса на их продукцию должны работать в прибыль. Однако, независимо от ситуации с поголовьем, овцеводство в целом убыточно.
Михаил Егоров, генеральный директор ФГУП "Ставропольское" (краевое племобъединение): Затраты на овцу, может, и минимальные, но они есть — на корм в зимний период времени, когда она не может пастись, лекарства, оплату специалистов и проч. В нашем крае — особенно в восточных районах, граничащих с Калмыкией,— есть хозяйства, где себестоимость килограмма шерсти составляет 15-20 рублей, а покупают ее по 30-40 рублей (по 40 рублей шерсть закупалась у овцеводов и во времена СССР.— "Деньги"). То есть прибыльность доходит до 100%. Но они имеют большие пастбища в полупустынной местности, которые сложно использовать в ином сельхозобороте. Большинство других хозяйств вынуждены заготавливать корма — и себестоимость возрастает до 30-80 рублей за килограмм. В целом производство шерсти в крае убыточно. Лучше других живут племенные хозяйства, которые неплохо зарабатывают на продаже племенных баранов на развод.
Производство шерсти всегда было наиболее выгодным направлением овцеводства, но сейчас конъюнктура такова, что выгоднее производить баранину — килограмм мяса дороже шерсти примерно в два раза, да и в весе мяса можно получить с овцы больше в пять-шесть раз. Поэтому развиваем мясное животноводство.
Петр Лобанов, директор племзавода "Восток" (Ставропольский край): Лишь благодаря продаже племенного материала и дотациям мы получили в 2002 году прибыль в 1,5 млн рублей. Если бы занимались овцеводством только ради шерсти, работали бы в убыток. Я общался со многими овцеводами России и знаю, что многие не пускают стадо под нож только в надежде, что когда-нибудь ситуация нормализуется.
В некоторых регионах России, например в Калмыкии, где под пастбища используются большие площади, среднестатистическая себестоимость шерсти — 27 рублей за килограмм, но в среднем по России — 57 рублей при средней закупочной цене в 25 рублей. Среднестатистические цены приводятся без разбивки по типу шерсти, цена на шерсть в России не дифференцируется в зависимости, например, от толщины волокна. В этом — вторая причина сложившийся ситуации.
Обидная цена
Дело в том, что шерсть бывает разная по качеству: например, по толщине волокна, по длине, по прочности, по степени загрязнения. Но в России шерсть продается и покупается как бы одним массивом. Почему российские яблоки в магазинах стоят в два раза дешевле импортных? Потому, что они не сортированные и не стандартизированные по качеству. Так же и с шерстью. Правда, точки зрения производителей и заготовителей по этому поводу несколько отличаются.
 |
| Фото: СЕРГЕЙ МИХЕЕВ, "Ъ" |
| Владимир Ковылков: "Российские овцеводы способны производить шерсть, не уступающую по качеству австралийской" |
Александр Ерохин, редактор отраслевого журнала "Овцы, козы, шерстяное дело", профессор кафедры овцеводства и козоводства Московской сельхозакадемии имени Тимирязева: Конечно, подчас хозяйства не уделяют должного внимания качеству шерсти и ее сортировке. Но многие ее добросовестно сортируют. Однако заготовители пользуются тем, что небольшое хозяйство кроме как через них — посредников — шерсть все равно продать не сможет, мелкие партии на этом рынке никому не нужны. Крупные хозяйства еще могут говорить с заготовителем на равных, а небольшие продают за ту цену, которую им дают.
 |
| Фото: СЕРГЕЙ МИХЕЕВ, "Ъ" |
| Александр Ерохин: "Крупные хозяйства конечно могут говорить с заготовителем на равных, но небольшие хозяйства продают за ту цену, которую им дают"span> |
Существовали проекты трех таких лабораторий, для одной из них, которую планировали разместить в Невинномысске, вроде бы даже было закуплено специальное оборудование (общая стоимость комплекса — около $500 тыс.). Однако о дальнейшей его судьбе никому ничего не известно, и лаборатории как не было, так и нет.
Олег Демкин, министр сельского хозяйства Республики Калмыкия: Цена, конечно, могла бы быть повыше, хотя бы на уровне $2 за килограмм качественной шерсти. Но рынок шерсти пока отсутствует. И здесь без инициативы самих овцеводов не обойтись. В любой овцеводческой стране есть союз, ассоциация или иное объединение производителей шерсти, которые, грубо говоря, договариваются друг с другом о минимальных ценах на шерсть того или иного класса. И, естественно, берут на себя обязательства по соблюдению определенных требований, которым должна удовлетворять шерсть того или иного класса. Неплохая идея — организовать, как во всем мире, аукционную или биржевую продажу. Тогда бы хозяйства или пулы хозяйств могли бы напрямую договариваться с потребителями шерсти. Однако вряд ли эта идея в ближайшее время приживется. Как пример — зерновые биржи, через них и сегодня проходит небольшая часть зерна, к тому же производители в торгах не участвуют.
Александр Ерохин: Если рассматривать всю цепочку, от производства шерсти до получения из нее конечного продукта, например пальто или костюма, то на долю производителя шерсти приходится самая малая часть общей прибавочной стоимости — доходы даже уходят в минус, в то время как доля овцеводов в трудозатратах — 44%.
 |
| Фото: ЮРИЙ МАРТЬЯНОВ, "Ъ" |
| Константин Разумеев: "Чтобы продавать шерсть за нормальную цену, нужно ее сертифицировать по международным стандартам, а здесь все упирается в ту самую независимую лабораторию, которую так и не создали" |
Надо сказать, что возможный, в интересах производителя, рост цен на шерсть — пусть и справедливый — ударит по легкой промышленности, которая тоже, как уже говорилось, далека от того, чтобы кататься как сыр в масле. Производители шерсти это понимают, поэтому рассматривают другие варианты выхода из ситуации.
Петр Лобанов: Возможным решением проблемы было бы создание вертикально-интегрированных объединений сельхозпредприятий и предприятий легкой промышленности. Например, овцеводы могли бы отдавать им качественную шерсть за бесценок, но получать часть прибыли от продажи конечного продукта. Но на практике это, увы, не работает. Такие объединения создавались в России несколько раз, в одном из таких мы даже участвовали, но итог был всегда один — на каком-то этапе все участники проекта начинали тянуть одеяло на себя, в итоге все рассыпалось как карточный домик.
Владимир Прилепко, глава администрации Степновского района Ставропольского края, кандидат экономических наук : В такой ситуации я вижу только один выход. Государство должно активно поддерживать овцеводов в столь сложной ситуации, в противном случае отрасль попросту погибнет. Восстановить ее потом будет непросто, а шерсть придется покупать за границей — спрос-то на шерстяные изделия никуда не денется.
 |
| Фото: АЛЕКСЕЙ ХОДОРЫЧ |
| Владимир Прилепко: "Государство должно активнее поддержать овцеводов в столь сложной ситуации, в противном случае отрасль попросту погибнет" |
Дело в том, что животноводство и, в частности, овцеводство более, чем любая другая отрасль хозяйства подвержены рискам, предвидеть которые невозможно (например, европейская эпидемия ящура 2001 года только английским фермерам нанесла ущерб в 2 млрд фунтов стерлингов). Кроме того, конъюнктура мирового рынка шерсти имеет циклический характер: грубо говоря, если в этом году удается продать шерсти на 100 рублей, то через два года продажи могут составить всего 50 рублей. И лучше уж поддержать овцевода в сложный период, чем лишиться плохо восстанавливающегося ресурса, способного приносить стране немалые доходы. Например, в прошлом году правительство Австралии выделило овцеводам $400 млн — чтобы наконец преодолеть последствия кризиса перепроизводства (он случился в начале 90-х в связи с потерей рынка сбыта в СССР, и лишь недавно старые запасы были полностью распроданы — благодаря постоянно растущему экспорту в Китай).
Справедливости ради заметим, что в России овцеводам тоже оказывается поддержка: в 2001 году, например, из федерального бюджета было выделено 270 млн рублей, в прошлом — уже 320 млн, в этом дадут столько же.
Однако этих сумм, по мнению самих производителей шерсти, хватает лишь на то, чтобы не допустить ухудшения ситуации. Овцеводам, конечно, хочется большего, да только кто же им его даст? Впрочем, повысить рентабельность овцеводства можно и иначе. Хотя вариантов тут немного.
Надежда на демографию
Первый рецепт, упомянутый, кстати, в федеральной программе развития шерстяного комплекса РФ,— это выход российских шерстянников на мировые рынки (речь идет об экспорте и шерсти, и шерстяных тканей). Тем более что примеры заинтересованности западных производителей в российской шерсти есть. Например, Борская фабрика ПОШ, пакет акций которой несколько лет назад купили испанцы, используется ими как огромная заготконтора. Часть шерсти из Бора отправляется в Испанию.
Вопреки сложившемуся у овцеводов мнению, российскую шерсть на Запад сегодня никто в огромных количествах не поставляет — в 2002 году, например, экспорт непромытой шерсти составил всего 742 тонны. Казалось бы, ориентация на Запад — перспективное направление.
Владимир Ковылков: Мы занимаемся экспортом, но объемы невелики — порядка 200-300 тонн в год, покупатели находятся в Западной Европе, с ними мы работаем уже не первый год — новых клиентов найти непросто. На внешнем рынке нас никто не ждет, поскольку шерсти, причем, более качественной, чем наша, там предостаточно. Рынок недорогой шерсти тоже насыщен. Даже если найти покупателя, много не заработаешь. Мы, например, зарабатываем в основном на возврате НДС, а его еще надо суметь вернуть.
Впрочем, есть и другие мнения. Константин Разумеев, президент некоммерческого партнерства "Российское шерстяное сообщество", гендиректор НПК "ЦНИИШерсть": Когда были использованы запасы австралийской шерсти, которые оказывали давление на рынок, мировая конъюнктура изменилась к лучшему. Цены, пусть немного, но растут. Но чтобы продавать шерсть за нормальные деньги, нужно ее сертифицировать по международным стандартам, и здесь все упирается в то, что независимую лабораторию так и не создали.
Есть перспективы и у мытой шерсти российского производства. Сейчас интереса к ней нет — только потому, что у нас промывка шерсти и производство топса ("чесальной ленты", где шерстяные волокна однообразно ориентированы) традиционно разделены, в то время как за рубежом это непрерывный процесс. Естественно, на Западе наша прессованная промытая шерсть никому не нужна — ее дальнейшая переработка не обеспечивает достаточно высокого качества конечной продукции. Кроме того, в случае использования непрерывной технологии производства топса из немытой шерсти предприятие получает примерно на 2% продукции больше. Нужно просто устанавливать на текстильных комбинатах шерстомойные линии, как это сделала тюменская фабрика "Кросно", которая, кстати, экспортирует не только топс, но и шерстяные ткани.
Есть и другой рецепт, как поправить дела в шерстяной отрасли России. Но здесь тоже есть сложности. Борис Рыженков, генеральный директор текстильной фабрики "Слайк" (поселок Свердловский Щелковского района Московской области): Мы экспортируем шерстяные и пальтовые ткани в США — на $3,5 млн в год. Но конкуренция на западном рынке очень высокая, увеличить объемы экспорта достаточно сложно, хотя, конечно, возможности для развития здесь есть. Но для нас приоритетным является российский рынок, где мы продаем продукции на $4 млн в год. Могли бы продавать и больше, если бы не контрабандные китайские ткани, которые завозятся за бесценок.
Многообещающий путь — налаживание в России производства дорогой элитной шерсти. Константин Разумеев: Все говорят, что себестоимость шерсти в Австралии заведомо ниже, поскольку овцы там могут пастись круглый год, а значит, с Австралией невозможно конкурировать. Но мало кто знает, что 15% австралийской шерсти производится "под крышей". Такие же технологии есть и в Европе, например. Тонкорунные овцы содержатся в помещении, в специальных попонах, и кормят их специально заготовленным кормом. Конечно, себестоимость такой шерсти значительно выше, чем от вольнопасущихся овец, зато шерсть получается экстра-класса — такая продается на мировом рынке в среднем по $20-30 за кило, но может и значительно дороже. В Австралии ежегодно проводится специальный аукцион "Золотая кипа", где выставляются лучшие партии немытой мериносовой шерсти. В 2002 году там была продана кипа шерсти — 110 килограмм примерно за $460 тыс.! Лучшие текстильные фирмы регулярно участвуют в таких аукционах и покупают такую шерсть, так что спрос есть. Что мешает строить в России комплексы по производству такой же шерсти?
Но объективно ни один из описанных вариантов действий кардинально изменить ситуацию на российском шерстяном рынке не может. Между тем не стоит забывать об одном обстоятельстве, с учетом которого приобретают дополнительный смысл программы развития и поддержки овцеводства.
Население Земли к 2050 году по разным оценкам составит 9-11 млрд человек. И всех их надо одеть (предварительно накормив). Может быть, поэтому тот же Китай ежегодно увеличивает свое овечье стадо на 6 млн голов — в расчете на будущие рынки. Говорят, в недалеком будущем миром будут править те страны, которым удастся наладить у себя высокоэффективное сельское хозяйство — хлеб из природного газа получить невозможно.