фестиваль классика
Продолжением начатого в Большом зале консерватории фестиваля "Звезды белых ночей в Москве" стал концерт Бамбергского симфонического оркестра под руководством Джонатана Нотта. ЕЛЕНЕ Ъ-ЧЕРЕМНЫХ показалось, что особого смысла приглашать его в Москву не было.
Бамбергский симфонический создан в 1946 году бывшими музыкантами Германского симфонического оркестра Праги. Получив базу в немецком Бамберге, оркестр-эмигрант делал себе репутацию, в частности, сотрудничеством с современными композиторами. Сперва Пауль Хиндемит. Потом один из лидеров евроавангарда венгр Дьердь Лигети, чей Валторновый концерт звучал в первом отделении.
Соло Мари Луизы Нойнекер, профессорствующей дамы с необычной специализацией: "валторна". Именно ей посвящен этот совсем уж закатный опус Лигети. Факт в симфоническом концерте (продолжением-то шла Пятая симфония Малера), конечно, настроивший на эксклюзив. Все же нечасто слышим авангард из первых рук. Да еще на все первое отделение.
Эффектнее всего прочего, однако, стал вынос инструментов: четырех натуральных и двух хроматических валторн. В хроматическую в очередь с натуральной дула солистка. Во все остальные — бамбергские валторнисты, представшие неважнецкими технарями. Качество прочего ансамблевого состава (несколько струнных, духовушек и ударных) и вовсе определялось с трудом.
Неопределеннее же всего оказался сам факт присутствия этого семичастного опуса, если на чем-то и настаивающего, то лишь на кризисном состоянии его автора. Коли уж мыслить идеей сочинения прихотливую игру строев — натурального (более низкого) с хроматическим, то по этой части было не густо. Если же была просто попытка воссоздания некой звуковой окаменелости (этакая первобытная раковина, метафорой которой мыслится завинченно-перевинченная валторна), то логичней было б нагрузить эту самую раковину виртуозностями, соответствующими ее современному (хроматическому) строению. Так или иначе, но в антракт по истечении 15-минутного опуса публика двинулась, пожимая плечами.
Если б кто знал, что слушание Пятой симфонии Малера будет еще мучительнее. По первым же фразам определилось главное качество Бамбергского оркестра: провинциальность. Крайне медленные темпы вроде как концепция. Но на деле они — тривиальное следствие дирижерского тугодумия и технической ограниченности коллектива. Взявшись за чересчур сложное для них произведение, музыканты так увлеклись ковырянием в деталях, что абсолютно потеряли логику формы. Вот вспышка чего-то венского. Вот что-то трагическое. А вот и знаменитое Adagietto (4-я часть). Давно уж не секрет, что играть его следует в темпе, заданном Густавом Малером (по автору продолжительность этой части ровно восемь минут), а не так, как его развозят вдохновленные висконтиевской "Смертью в Венеции" дирижеры-интерпретаторы — аж до одиннадцати минут. Было, однако, подозрение, что своими длиннотами Джонатан Нотт всех переплюнул: он растянул Adagietto минут эдак до пятнадцати. Мотив, впрочем, понятен: музыка слишком уж красивая, отчего бы не растянуть ее, как кота за хвост.