гастроли балет
Трехчастным гала-концертом в Большом театре открылись десятидневные гастроли Королевского балета Великобритании. На открытии ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА с братским сочувствием уяснила, что репертуарные и кадровые проблемы для англичан так же актуальны, как и для русских.
Королевский балет не выступал в Большом с 1961 года. 16 лет назад он приезжал, но на главную сцену страны допущен не был — выступал в Театре оперетты. Нынешние гастроли куда выше по статусу: они приурочены разом и к 450-летию установления русско-английских связей, и к визиту президента Путина в Лондон. Организаторы гастролей рассчитывали превратить гала-концерт в светски-государственное событие: в партер можно было попасть либо по приглашениям, либо за 12 тыс. рублей. Однако сливки общества в этот вечер сбились на открытии ММКФ, так что партер зиял пустыми плюшевыми пятнами. Лишенный светского ажиотажа и государственного пафоса — речей перед занавесом не было,— гала начался буднично: на сцену вышла девушка в купальнике и присела на корточки. И сразу стало ясно, что главным смыслом вечера станет именно балет.
Гала-концерт англичане выстроили как своеобразный портрет труппы: последнее достижение коллектива (балет "Tryst" хореографа Кристофера Уилдона), национальная классика (балет "Gloria" Кеннета Макмиллана) и классический дивертисмент, призванный представить публике звезд. Портрет получился не парадным, а вполне реалистичным — этакая миловидная физиономия со всеми морщинками, прыщиками и веснушками.
Выяснилось, например, что с молодыми хореографами проблемы не только у нас. Балет 30-летней мировой знаменитости Кристофера Уилдона (питомца Королевского балета и главного приглашенного хореографа NY City Ballet, за новыми постановками которого выстроились в очередь ведущие мировые труппы, в том числе и наш Большой) Москва увидела впервые. Но всеобщий баловень показался скорее примерным школяром, чем носителем нового слова. Его работу на музыку шотландца Джеймса Макмиллана отличает скрупулезное следование правилам хорошего тона: минималистское оформление; виртуозно выстроенная световая партитура; грамотное освоение пространства с помощью разнообразных манипуляций кордебалета; четырехчастная композиция с массовыми экспозицией и финалом, адажио и скерцо в центре. Все правильно, кроме одного: собственно хореографического дара. Два-три придуманных лейтдвижения хореограф разрабатывает с занудством бюрократа: раз зазвучав у солистов, они непременно умножатся в массовке и откликнутся рефреном в каждой новой части. В неловких швах адажио, в напряженных потугах отыскать связки па, которые еще не использованы гениальными предшественниками, так и слышится скрежет мысли хореографа. Тень Баланчина, ради исполнения балетов которого юный англичанин и рванул в свое время за океан, грозным призраком маячит за спиной молодого автора.
То ли дело покойный классик Кеннет Макмиллан: этот романтичный шотландец никогда не боялся выглядеть ни наивным, ни старомодным, ни сентиментальным, ни пафосным. В балете "Gloria", поставленном на музыку Франсиса Пуленка в память о погибших в первой мировой, все это есть, но в тех интуитивно найденных дозах, которые яд превращают в лекарство. Мощное неторопливое течение этого балета, рельефно вылепленного из контрастов массовых и сольных композиций, держит в напряжении до самого финала — прыжка последнего героя за бруствер окопа времени. Пожалуй, лишь каски солдат, похожие на пробковые шлемы британских колонизаторов, следовало бы убрать с голов танцующих — они придают неуместную, и потому почти комическую конкретность нестареющему хореографическому реквиему. Тут уместен панегирик в адрес оркестра и хора Большого театра: под руководством дирижеров Грэхема Бонда и Алекса Инграма он явил чудеса слаженности и тонкости, которые уже перестали ждать из этой оркестровой ямы.
Звездный дивертисмент оказался скуден — и количественно (всего четыре номера), и качественно (одна суперзвезда и две рангом поменьше). Труппа Королевского балета приехала без двух главных прим (Дарси Бассел и Алина Кожокару выпали из гастрольного графика из-за травм), но все же в пару замечательному датскому Джеймсу (Йохан Кобборг) могли бы подобрать Сильфиду подобротнее, чем крошка Наташа Отред, лишенная прыжка, шага и сколько-нибудь отчетливых заносок. Невозвращенец Ирек Мухамедов, экс-премьер Большого и Королевского балета, специально ангажированный англичанами как изюминка гастролей, станцевал вместе с испанкой Тамарой Роха прощальное адажио Вершинина с Машей, на постановку которого он в свое время вдохновил самого Кеннета Макмиллана. 42-летний артист оказался в лучшей форме, чем на гастролях четырехлетней давности, но узнаваемый пафос бывшего Спартака и Грозного показался устаревшим и искусственным рядом с непосредственной чуткостью его партнерши.
Истинным королем гала стал Карлос Акоста, специально выписанный англичанами из Американского балетного театра (ABT). В бессюжетной "Gloria" он доказал, что умеет не только прыгать и вертеться, но и играть; в па-де-де из "Корсара" — что в прыжках и вращениях ему нет равных. Флегматичная партнерша — коренастая и обстоятельная испанка Марианела Нуньес — и не думала оспаривать абсолютного превосходства залетного кубинца. Казалось, этот роскошный мулат висел в воздухе столько, сколько ему хотелось — что в масляно-мягких разножках, что в острых графичных субрессо. Наворачивать обороты в пируэте он прекращал только потому, что кончалась музыка, а коду с двойным большим пируэтом увенчал забавным подскоком с поджатыми ногами — как подмигнул. Добитый зрительный зал разразился тем блаженным стоном, без которого любой гала не гала. Состоялся и этот — правда, не без помощи иностранного легионера.