|
Международная премия народного потребления |
 |
| Константин Ларин (Москва) попытался обжить поваленную высоковольтную вышку. Но не на романтический, а на экологический лад — что жюри не понравилось |
Предложение, что и говорить, интересное (речь шла не только о солидном финансировании, но и о приглашении в жюри исключительно мировых суперзвезд), но в реалистичность этих замыслов никто особенно не верил. До тех самых пор, пока в фонд не начали стекаться претендующие на инновационность проекты со всей России, а обещанные суперзвезды не выразили самое горячее желание с этими проектами ознакомиться.
 |
| Лучшая архитектура России — работы Сергея Малахова и Евгении Репиной (Самара), которые ничего не строят, а только творчески обживают заброшенный чужой самострой |
Все шестеро вершителей судеб — бесспорные мэтры, степень звездности которых в своих областях можно сравнить только с мультиплатиновым статусом в шоу-бизнесе. Экспертом по архитектуре был американец Аарон Бетски, знаменитый куратор и архитектурный критик; по промдизайну — немец Альбрехт Бангерт, главный специалист по европейскому дизайну конца ХХ века; по графическому дизайну — Ан Санг Су из Южной Кореи, первый авторитет в этой сфере во всей Юго-Восточной Азии.
 |
| Изящная и новаторская концепция клавиатуры сотового телефона (Филипп Пищик) европейского будущего, судя по всему, не имеет |
Судьи были суровы и критичны, однако иного от них и не ожидалось. Удивительно другое. Все шестеро иноземных экспертов и членов жюри — очень непохожие люди с очень разными представлениями об искусстве и мировоззрением. Но в отношении судимого материала они поступили поразительно сходным образом. Момент какого-то закулисного сговора здесь в здравом уме допустить довольно сложно, поэтому остается думать, что их действия просто-напросто продиктованы теми воззрениями, которые имеет на Россию остальной мир. Ибо довольно скоро стало очевидно, что они оценивают вовсе не степень какой-то абстрактной инновационности или степень соответствия мировому мейнстриму. Им было совершенно неинтересно награждать то, что они могли бы отыскать в какой-то другой точке мира. Их завораживало скорее то, что только в России могло появиться и потому, с их точки зрения, смотрелось наиболее органично.
 |
| Игорь Гурович и Анна Наумова своими плакатами хотели просто похулиганить. А оказались лучшими в области отечественного графического дизайна |
Это тем более занимательно, что все трое лауреатов на особенную приверженность национальному духу не очень-то претендовали. Самарские романтики Сергей Малахов и Евгения Репина, получившие премию в номинации "Архитектура", например, создали концепцию "постпроекта" — это когда уже существующее здание (скажем, заброшенная птицеферма или пустующая хибара) мысленно наделяется несуществующими биографией и хозяином и уже исходя из этого умозрительно превращается в арт-объект. Судьи сочли, что аморфные бараки, изукрашенные палочками и досочками,— это такая оригинальная русская концепция выживания в экстремальных условиях с использованием всякой дряни, что есть под рукой. Между тем сами авторы, по их словам, двигались в прямо противоположную сторону — от прагматичной суровой реальности в область романтики и высокого духа.
С графическим дизайном, если призадуматься, было посложнее. Большая часть финалистов в этой категории, в отличие, скажем, от архитекторов, не пыталась подать в качестве инновации хорошо усвоенный европейский лоск — хотя у нас предостаточно авторов в области графического дизайна, которые могли бы зрелищно выступить в таком ключе. Нет, там было по большей части чистое искусство, далекое и от глянцевости, и от универсализма. Например, авторский коллектив под руководством Евгения Добровинского разработал шрифт "Язык камней". Камни — это не для красного словца, потому что за образчики рисунка букв были взяты прожилки да трещины на привезенных из Крыма камнях-голышах. Поди не новация?
 |
| С хулиганством у обложек для журнала "[кАк)" (бюро "Дизайн-Депо") все в порядке. Но дальше финала они не пошли |
И совсем уж интересно все вышло с промышленным дизайном. Здесь победила кабина для мытья "ТТара", созданная владивостокским дизайнером Станиславом Караченцевым. Это вопиюще простая и не блещущая художественной выразительностью конструкция из труб на колесиках; если подключить к ней воду и раскрыть сложенную гармошкой круговую ширму, то получится кабина, в которой можно принимать хоть обычный душ, хоть ванну (видимо, в положении стоя), хоть душ Шарко. "Дизайн объекта,— говорит господин Караченцев,— позволяет ставить его и в ванную, и в спальню, и в гостиную". Конечно, мило — просто-таки приходят на ум сентиментальные воспоминания Владимира Набокова о его складной резиновой ванне, скрасившей черные дни эмигрантского существования. А то, что предлагается еще и душ Шарко, заставляет припомнить те времена, когда гидромассаж был атрибутом не сладкой жизни, а главным образом лечения нервнобольных. Для Росса Лавгроува все это показалось невероятно инновационным, хотя иной дачник средней полосы в такой кабине для мытья наверняка узнает что-то до боли знакомое. Те же, чьи конкурсные работы можно запросто представить себе в каталогах первейших производителей, скажем, Италии или Скандинавии, опять-таки оказались не у дел.
 |
| Кабина для мытья "ТТара" Станислава Караченцева (Владивосток) — лучшее достижение русского промдизайна в глазах Европы |
СЕРГЕЙ ХОДНЕВ