«Самая большая проблема — быть уличенным в преднамеренном нарушении санкционного режима»

Санкционный февраль примечателен сообщениями об отношениях российского Газпромбанка c венесуэльским монополистом в области нефтедобычи PDVSA. 10 февраля Газпромбанк опроверг сообщение агентства Reuters о переносе в кредитную организацию банковских счетов PDVSA. Позже Reuters поделилось инсайдом о том, что Газпромбанк заморозил счета венесуэльской компании. Банк информацию не комментировал, зато ее опровергла сама PDVSA.

Сюжет может показаться вторичным в сравнении с громкими инициативами сенаторов США о драконовских санкциях против России или решениями ЕС по «химическому пакету». Однако он ставит важные вопросы о стратегии российских банков в отношении санкций США. В январе PDVSA была внесена в американский SDN List. Это значит, что любая компания, осуществляющая трансакции с ней, рискует получить штраф от Минфина США, который будет привязан к объему сделки. Риски существенно повышаются, если трансакции будут проходить через американские финансовые институты.

Американский Минфин штрафует самые разные компании независимо от отрасли и объемов сделки с подсанкционными лицами. Разброс штрафов — от десятка тысяч до сотен миллионов, а с учетом претензий иных регуляторов США — миллиардов долларов. Банки в зоне особого риска. За последние пять лет финансовый сектор штрафовался чаще иных отраслей. Средняя сумма штрафов также была выше. В свое время нашумели случаи разбирательств с BNP Paribas, Credit Agricol, Commerzbank AG. В 2018 году крупные штрафы выплачивали Societe Generale и JPMorgan Chase. В 2014 году с Казначейством США разбирался Банк Москвы с последующей выплатой более $9 млн.

Банки проводят большое число трансакций, что повышает риски нарушения санкционных режимов. Много дел связано с непреднамеренными действиями или ошибками скрининговой аппаратуры. Однако в ситуациях преднамеренного нарушения санкций и обхода американских законов сумма штрафов вырастала в разы.

Есть и другая закономерность. Независимо от страны происхождения банки почти всегда проявляют самую высокую лояльность требованиям Казначейства США. Трансакции с подсанкционным лицом останавливаются, банки проводят ревизию программ compliance, принимают кадровые решения и вообще демонстрируют готовность сотрудничества с OFAC.

Осторожность Газпромбанка вполне соответствует общемировой практике. Хотя санкции против Венесуэлы действуют с 2014 года, пока не было ни одного случая урегулирования претензий американцев по данному пакету. С другой стороны, такой крупный игрок, как PDVSA, попал в списки меньше месяца назад. И предыдущая история штрафов за нарушение санкций против Ирана, Судана, Кубы и др. заставляет любой банк принимать меры по контролю рисков.

Что это за риски? Самая большая проблема — быть уличенным в преднамеренном нарушении санкционного режима или же игнорировании американских законов. Еще хуже, если банк будет скрывать факт нарушения и добровольно не раскроет его. И еще хуже, если не примет мер по «исправлению» ситуации. Ну и совсем плохо, если нарушения будут осуществляться менеджментом, а не рядовым персоналом. Крупные банки стараются закладывать данные особенности в свою политику.

Впрочем, лояльность банка требованиям OFAC вряд ли застрахует его от попадания в SDN в случае резкого наращивания санкций против России. Особенно если получат развитие законопроекты, подобные DASKAA и его новым аналогам. Но это уже совсем другая история. Данный риск связан с большой политикой. Самим банкам управлять таким риском крайне сложно.

Иван Тимофеев, программный директор Российского совета по международным делам (РСМД)