премьера театр
На Новой сцене МХАТа имени Чехова сыграли пьесу популярного японского драматурга Кунио Симидзу "Гримерная". Спектакль о нелегкой актерской доле, поставленный Еленой Невежиной и сыгранный четырьмя актрисами, по мнению МАРИНЫ Ъ-ШИМАДИНОЙ, оказался стопроцентно дамским.
В Москве сейчас проходит сезон японской культуры. На Чеховском фестивале прогремел спектакль кабуки, и сменить его на посту хедлайнера фестиваля готовятся не только не менее знаменитая труппа, но и режиссер Тадаши Судзуки. Появившаяся на сцене МХАТа "Гримерная" в этом контексте смотрится продолжением захлестнувшей Москву японофилии. Усевшись в кресло самого маленького мхатовского зала, упираешься взглядом в огромное, во всю сцену, зеркало, вдоль которого расставлены бумажные фонари, расстелены циновки и развешены бамбуковые ширмы. Ощущение такое, что все это ты видел буквально вчера; интерьер этой уютной гримерки, со вкусом созданный художниками Анастасией Глебовой и Владимиром Мартиросовым, напоминает о японском происхождении этого спектакля. Однако все перипетии сюжета (если это вообще можно назвать сюжетом), все страхи и мечты, мысли и чувства героинь спектакля (если, конечно, их можно назвать героинями) вполне интернациональны. Они мечтают о ролях и славе, ругаются между собой, тоскуют от одиночества и наперебой читают Антона Палыча — главного драматурга всех времен и народов. Но все это было бы банальностью, если бы три из четырех актрис, населяющих эту гримерку, не были призраками.
Привидения (юрэй) — существа, похожие на сгустки тумана. "Души умерших и погибших, не находящие себе покоя, не осознавшие, что умерли, и потому являющиеся на месте гибели, души несправедливо обиженных, преследующие своих оскорбителей",— написано в программке. Гости из страны мертвых — второй привет с восточной родины спектакля. Но появляются эти призраки вполне в европейской традиции — из зазеркалья. Когда свет в зале гаснет, зеркало превращается в стекло, за которым внезапно, заставляя зрителей вздрогнуть от неожиданности, возникают силуэты женщин, жадно припавшие к этой прозрачной стене. Неестественно выбеленные лица, какие-то лохмотья, страшные шрамы или кровавая веревка на шее — так выглядят эти "сгустки тумана" в театре. Как только настоящая живая актриса (Марина Зудина), закончив прихорашиваться, уходит, призраки (Галина Киндинова и Янина Колесниченко) проникают в гримерку. И пока ее хозяйка играет где-то за сценой Нину Заречную, они веселятся за кулисами, как заправские домовые. Эти бывшие актрисы-неудачницы, вечные суфлерши, упустившие свой единственный шанс, чрезвычайно жадны до жизни. Их приводят в восторг самые обычные предметы актерского обихода — шкатулочки и парики, шляпки и пушистые кисточки для пудры. Не наигравшись в жизни, они самозабвенно играют в театр после смерти. Вспоминают свои прежние "кушать подано" и комично разыгрывают сцены из "Чайки".
Этим бывшим актрисам не нужен вечный покой. Они с радостью готовы променять его на актерскую долю как квинтэссенцию жизни вообще. Эту мысль наглядно объясняет четвертая актриса (Юлия Шарикова), полоумная суфлерша героини Марины Зудиной, которая требует у примы отдать ей роль Нины Заречной в обмен на подушку — символ успокоения. В финале эта юная девушка, похожая на Офелию, с цветами в волосах и блаженной улыбкой на лице, присоединяется к призракам и с присущим молодости энтузиазмом призывает их исполнить на троих другую пьесу Чехова. Угадайте, какую. "Надо жить, надо работать",— восторженно, как заклинание, повторяют привидения.
Наверное, режиссер Елена Невежина, как и драматург Кунио Симидзу, любит актрис. Потому что в этом спектакле все четыре героини, несмотря на их смешные комплексы, глупые претензии и мелочные обиды, выглядят существами обаятельными и заслуживающими сочувствия. В новом мхатовском спектакле не просто показывают театральную кухню. Гримерка — это место, где артист накладывает грим и снимает его. В этой пьесе грим снимают вместе с кожей, мясом и всеми потрохами и показывают то, что внутри. А души актрис — особая материя, чихали они на рай и ад, самым фешенебельным загробным местам они предпочитают пыль кулис. Говорят, подобные призраки есть в каждом театре. Должно быть, мхатовские почтенные тени порадуются, что в театре появился спектакль и про них.