В Иране отмечают 40-летие Исламской революции. Международный обозреватель «Ъ» Максим Юсин задумался о том, как революция 1979-го года изменила мусульманский мир, Ближний Восток и сам Иран.
Фото: Геннадий Гуляев, Коммерсантъ
Исламская революция в Иране стала одним из главных событий на Ближнем Востоке за весь XX век. Иран, который при шахе был ключевым союзником США в регионе, вмиг превратился в главного врага и остается им до сих пор. Извечное шиитско-суннитское противостояние в мусульманском мире, отошедшее на второй план при светском шахском режиме, обострилось сегодня настолько, что стало движущей силой сразу нескольких кровопролитных региональных конфликтов.
Кроме того, Иран предъявил миру новую, невиданную доселе модель исламской демократии. И сейчас, спустя 40 лет, надо признать: модель эта оказалась вполне жизнеспособной. В государстве, которое в Вашингтоне называют диктатурой, проходят относительно свободные президентские выборы, исход которых зачастую невозможно предсказать. Поразительный контраст с соседними монархиями Персидского залива, где выборов вообще нет, или с авторитарными светскими арабскими режимами, где президенты набирают неприличные 99%. В Иране существует сложная, очень специфическая, но, тем не менее, действующая система сдержек и противовесов, позволяющая демократически избранным президенту и парламенту сосуществовать с никем не избираемым духовным лидером — высшим авторитетом в государстве.
Сегодняшний Иран, несмотря на плачевное экономическое положение, несмотря на периодически происходящие массовые акции протеста, остается одним из ключевых государств Ближнего Востока, своего рода региональной сверхдержавой.
Именно он, наряду с Москвой, оказался в числе победителей в сирийской войне. Именно он, после того как американцы свергли в Багдаде суннитского диктатора Саддама Хусейна, стал главным выгодоприобретателем в Ираке, где власть естественным путем перешла к шиитам, составляющим большинство населения. Именно он стоит за хуситами, упорно и зачастую успешно противостоящими в Йемене международной коалиции во главе с Саудовской Аравией.
Повзрослевшая за 40 лет Исламская республика ведет себя в последние годы гораздо более умеренно и цивилизованно, чем это было при покойном аятолле Хомейни, когда был приговорен к смерти писатель Салман Рушди, а весь окружающий мир делился на правоверных и неправоверных. При этом даже Москву (сегодняшнего партнера) именовали «маленьким шайтаном», «большим», естественно, был Вашингтон. Остался в прошлом и пещерный антисемитизм, которым Тегеран отличался при бывшем президенте Махмуде Ахмадинежаде, символом чего были конкурсы карикатур на тему холокоста.
Сегодня Тегеран старается не ассоциироваться с безответственным экстремизмом. Напротив, в ситуации, когда США вышли из иранской ядерной сделки, Исламская республика повела себя на удивление взвешенно и ответственно, продолжая соблюдать свои обязательства, и тем самым способствовала расколу среди западных союзников, который еще недавно показался бы немыслимым. Германия, Франция и даже Великобритания фактически стали на сторону Ирана и даже начали создавать специальный механизм, позволяющий Европе торговать с Тегераном в обход американских санкций и доллара.
Именно в таком зрелом, ответственном поведении — ключ к выживанию Исламской республики: и политическому, и экономическому.
Подростковый радикализм образца 1979 года должен окончательно остаться в прошлом. Заявления об экспорте исламской революции, о готовности уничтожить Израиль могут лишь отпугнуть от Ирана таких потенциальных партнеров, как Европа, Китай и Россия. Иранское руководство сегодня сражается на многих фронтах. Но главная битва, в которой ради выживания своей страны оно просто обязано одержать победу, это битва с собственным радикализмом.