По мнению заместителя председателя правления Газпромбанка Алексея Белоуса, несмотря на внешние санкции и рост налогового бремени, инвестиционная активность предпринимателей в России не снижается.
Фото: Петр Кассин, Коммерсантъ
— Главная тема предстоящего экономического форума в Сочи — инвестиционное развитие в регионах. О чем расскажет участникам Газпромбанк?
— Мы планируем объявить о старте сразу нескольких инвестпроектов, причем все они расположены в регионах преимущественно за Уральскими горами — в Сибири и на Дальнем Востоке. О конкретных проектах сейчас говорить не буду, но это будут достаточно крупные и долгосрочные истории.
Можно сказать, инвестиционная привлекательность регионов во многом зависит от способности исполнительной власти региона создать выгодные условия для инвесторов. За деньги инвесторов регионы борются между собой. Кто-то готов построить дорогу за счет местного бюджета, кто-то предоставляет налоговые преференции, кто-то изыскивает средства на субсидии локализованным предприятиям. А где-то требуется открыть специальный факультет в местном вузе, чтобы инвесторы могли рассчитывать на подпитку своих будущих предприятий местными квалифицированными кадрами. Есть регионы, которые очень хорошо понимают эту ситуацию, и там инвестиционная активность достаточно высокая.
Кроме того, нужно понимать, что реализация крупных федеральных инфраструктурных проектов дополнительно содействует региональным инвестициям. Тот же «Северный широтный ход» призван не только ускорить доставку грузов по железной дороге, но и сделать доступными новые месторождения полезных ископаемых, которыми богат этот регион, но они не имели коммерческой перспективы ввиду отсутствия инфраструктуры для обустройства и вывоза продукции. Со строительством новой железной дороги интерес к лицензиям на такие месторождения фундаментально вырастет, что позволит государству вовлечь эти ценные недра в экономический оборот. Ровно та же ситуация на Дальнем Востоке и в Арктике, где строится много новой инфраструктуры.
— Кроме транспортных и добычных проектов, в каких отраслях вы ожидаете рост инвестиционной активности?
— Активно финансируются проекты в сельском хозяйстве, результат мы все сегодня уже видим на полках продуктовых магазинов. Следующим шагом должны стать инвестиции в производство отечественного семенного материала, что в немалой степени связано с продовольственной безопасностью страны.
Очень хороший старт взяла возобновляемая энергетика — ветровые и солнечные установки активно размещаются в труднодоступных и отдаленных районах, где выработка электричества традиционными методами обходится слишком дорого. Чтобы обеспечить этот спрос, требуются инвестиции в локализацию производства такого оборудования в России, что также требует источников финансирования. Газпромбанк — один из лидеров в финансировании этой отрасли, и мы видим у нее большое будущее.
Впрочем, и в области традиционной энергетики мы ожидаем очередной этап замены и модернизации производственного оборудования по программе «ДПМ-штрих», что тоже потребует больших инвестиций. Важно создать грамотную инвестиционную модель для таких проектов, и банки с удовольствием будут в них участвовать.
— Ключевая ставка повышается с середины прошлого года. Это уже как-то сказалось на результатах работы банка в части проектного финансирования?
— Пока ЦБ повышает ключевую ставку очень осторожно, рост стоимости финансирования нематериальный. Кроме того, в крупных и долгосрочных инвестиционных проектах эти риски, как правило, изначально закладываются в финансовую модель. Там могут быть учтены и колебания валютных курсов, и динамика цен на товары, и в том числе риск изменения условий кредитования, если ставка по кредиту не фиксированная, а плавающая. Поэтому запас прочности у таких проектов достаточный, ничего критического с ними не происходит.
С другой стороны, банки работают на открытом рынке, поэтому в конечном счете пусть и не сразу, но все эти повышения будут транслированы на клиентов. Разумеется, в этом ничего хорошего нет — у бизнеса снижается рентабельность, остается меньше средств на оборотный капитал, на инвестиции в развитие. В итоге у предпринимателя вообще может пропасть интерес продолжать такой бизнес: если доходов хватает только на оплату процентов по кредитам, то и смысла им заниматься нет.
В некоторых отраслях, особенно чувствительных даже к незначительным изменениям инвестиционного климата, положение спасают программы господдержки, которые обеспечивают приемлемую маржинальность проектов за счет налоговых льгот и бюджетных субсидий, в том числе по линии отраслевых министерств. Это позволяет сохранить конкурентоспособность продукции наших предприятий и, как следствие, обслуживать кредиты и реализовывать инвестиционные программы.
— Как скажется на ваших клиентах повышение НДС до 20% с 2019 года?
— Очевидно, что большинство предприятий так или иначе переложат возникшую дополнительную нагрузку на плечи своих клиентов и конечных потребителей, то есть на нас с вами. Это, в свою очередь, подстегнет инфляцию и все, что с ней связано, но в текущей деятельности компаний принципиальных сложностей возникнуть не должно.
У действующих предприятий действительно может возникнуть небольшой дефицит оборотного капитала, связанный с повышением налога в начале года. Но он может быть достаточно быстро восполнен, например, через кредиты банков, которые будут погашены за счет доходов по окончании очередного производственного цикла. Как правило, для этого потребуется небольшой краткосрочный кредит, что сегодня вполне доступно для большинства прибыльных предприятий.
Для крупных долгосрочных проектов, где в финансовых моделях был заложен НДС 18% на весь период реализации, я тоже больших рисков не вижу. Как правило, такие проекты предполагают право налогоплательщиков на возмещение уплаченного НДС по окончании выполнения работ, поэтому рост ставки налога не скажется на общем финансовом результате: все, что будет уплачено, будет в конечном итоге возвращено. Сегодня эта система исправно работает, поэтому мы ожидаем, что такие проекты не пострадают.
— Год назад банки сообщали о проблеме с новыми правилами уплаты НДС для проектов с госучастием, в результате которой в финансовых моделях целого ряда строек появлялась большая «дыра». Разрешилась ли она?
— Да, регуляторы согласились с тем, что проекты, принятые к реализации до даты нововведений, будут осуществляться по старым правилам. Мы работали над этим несколько месяцев и удовлетворены, что удалось найти оптимальный компромисс.
— Лейтмотив выступлений российской делегации на прошедшем «Давосе» — в экономике страны все отлично, и лишь только внешние санкции мешают ей развиваться быстрее. Так ли это?
— Санкции, безусловно, один из важных факторов, которые влияют на отечественную экономику, причем для некоторых отраслей это влияние можно назвать скорее положительным, чем отрицательным. Но это, конечно, не единственный рыночный фактор сегодня. Например, сейчас мы видим повышение инфляционных ожиданий, которые связаны как с внешним санкционным давлением, так и с некоторыми объективными показателями в экономике. Это уже проявилось в росте ключевой ставки ЦБ, что влияет на стоимость финансовых ресурсов для банков и их клиентов. Это, безусловно, в определенной степени снижает инвестиционную активность.
В то же время мы видим постепенное снижение зависимости экономики от доллара, по крайней мере, в проектном финансировании и инвестиционном кредитовании это явно выраженный тренд. Наша страна уже пережила три резких скачка валютного курса в 1998-м, 2008-м, потом в 2014 году, предприниматели на собственном горьком опыте осознали, что не следует брать на себя подобного рода риски. Поэтому происходит постепенное снижение доли иностранных валют в портфеле инвестиционных кредитов, и даже в экспортно ориентированных отраслях, где традиционно расчеты происходили в долларах, мы уже наблюдаем опережающий рост рублевого финансирования.
— Есть ли перспектива перехода на расчеты в юанях с китайскими партнерами?
— Действительно, у нас рассматривается много проектов, ориентированных на китайский рынок, в том числе с китайскими партнерами. Либо в части инвестиций, либо в рамках экспортного финансирования наши китайские коллеги предлагают свою валюту. Это означает, что юани доступны. Но, как правило, наш экспорт в КНР — это сырье или продукция первичной переработки, то есть биржевые или «полубиржевые» товары, цены на которые традиционно зафиксированы в долларах. Если во взаиморасчетах используются рубли и юани, то получается такой своеобразный «микс» из трех валют, который оказывается очень трудно захеджировать. Для каждого из партнеров чрезвычайно велик риск «поймать» эту курсовую разницу, поэтому сами китайские партнеры не готовы пересчитывать цены в юани. Думаю, что это эволюционный процесс, который будет развиваться по мере роста объемов двусторонней торговли и появления новых совместных инвестпроектов с Китаем.
— Наши государства могут дополнительно способствовать этой «эволюции»?
— Первые шаги уже были сделаны. Центральный банк РФ и Народный банк Китая разработали специальный своп-механизм, который позволяет напрямую конвертировать валюту из рублей в юани и обратно по курсам двух центральных банков. Но этот своп достаточно короткий и небольшой, наиболее он подходит для коротких кредитов — например, для поставки партий товаров народного потребления. Если центральные банки двух стран смогут пойти дальше и расширить рамки применения этого механизма, я думаю, он станет применим и для инвестиционных проектов.
— В последнее время стали чаще говорить о ГЧП-проектах, хотя на протяжении нескольких лет активность в этой сфере была достаточно низкой. Есть ли сейчас условия для «новой волны» ГЧП-проектов в России?
— Честно сказать, я никакого спада активности не заметил. Наш портфель ГЧП-проектов поступательно растет, есть новые и достаточно крупные проекты, успешно реализуются действующие контракты.
Действительно, в экономике существуют определенные инвестиционные циклы, когда наступает износ ранее приобретенного оборудования или появляются новые технологии, обуславливающие замену или модернизацию производственных средств. Например, в инфраструктуре эти циклы достаточно большие — мост может простоять и 100 лет, в других отраслях эти циклы происходят все чаще, прежде всего за счет развития цифровой экономики и появления новых научных разработок.
ГЧП будет одним из драйверов экономики еще и потому, что это один из важнейших инструментов для финансирования современной транспортной инфраструктуры, столь необходимой всем российским предприятиям. Удешевление и ускорение доставки товаров на главные рынки потребления — один из главных факторов конкурентоспособности товаров и услуг. А если растет маржинальность бизнеса, то возникает и потребность в инвестициях в развитие производства. Это стимулирует появление новых проектов.
— Газпромбанку интересны проекты в мусоропереработке?
— Безусловно, интересны. Мировая практика показывает, что утилизация мусора — это весьма прибыльное дело. Кроме сортировки и последующей раздельной переработки мусора, приносить доход может и получение электроэнергии от сжигания отходов, которые в переработку не попали. Здесь важно, чтобы такие предприятия были сертифицированы в соответствии с высокими экологическими стандартами, а сами проекты при этом оставались коммерчески привлекательными. В этом случае мы ожидаем, что в отрасль мусоропереработки пойдут большие инвестиции и подобных проектов будет много. Инфраструктура ЖКХ в целом продолжает оставаться крайне недоинвестированной, государство рано или поздно будет вынуждено решать эту проблему, и применение инструментов ГЧП здесь, на мой взгляд, безальтернативно.
Если коснуться вопроса крупных, капиталоемких и долгосрочных проектов, которых становится все больше, то это способствует модернизации российской банковской системы. В частности, с этой целью дорабатывается российское законодательство о синдицированных кредитах, оптимизирована инвестиционная политика ВЭБа, где появилась «Фабрика проектного финансирования» (наш банк был одним из первых, кто воспользовался этим механизмом). Все это результат богатого как позитивного, так и негативного опыта, накопленного банковской системой в предыдущие годы.
— Банковский синдикат с участием Газпромбанка уже обеспечивает финансирование нескольких секций ЦКАД в Подмосковье. Какие доработки к законодательству необходимы в этой части?
— Синдицированные кредиты или так называемые клубные сделки по крупным проектам имеют давнюю историю. Но законодательная база в России существенно отличалась от общепринятых в мировой практике норм. Поэтому для заключения таких сделок мы пользовались английской правовой системой, что было непросто по многим причинам. Разумеется, банковское сообщество постоянно доводило это до сведения регуляторов, которые сформировали специальную рабочую группу с участием представителей банков по доработке существующей законодательной базы. В результате мы сегодня имеем возможность заключать «клубные сделки» по российскому праву, что стало хорошим подспорьем для успешного финансового закрытия сделок, как, например, по ЦКАД.
Теперь необходимо сделать следующий шаг, который позволит финансирующим организациям иметь возможность перепродавать доли в проектах другим инвесторам. На определенной стадии строительства инфраструктурного объекта, когда риски его завершения стали ниже, банк готов поделиться долей участия с участниками рынка и перепродать долю в таком кредите, например, другому банку или инвесткомпании. Развитие такого механизма существенно расширит источники инвестиций для уже действующих и будущих инвестпроектов, в том числе реализуемых на условиях ГЧП. Работа в этом направлении активно ведется, и в этом году мы надеемся ее завершить.