культурная политика
Вчера президент России Владимир Путин подписал указ о присуждении Государственных премий РФ в области литературы и искусства за 2002 год. Премии (в размере 300 тыс. рублей) президент вручит лауреатам в День независимости. Начиная с января, когда были объявлены номинанты, Ъ подробно рассматривал их шансы. Теперь обозреватели отдела культуры ЛИЗА Ъ-НОВИКОВА, ЕЛЕНА Ъ-ЧЕРЕМНЫХ, ГРИГОРИЙ Ъ-РЕВЗИН, ЮРИЙ Ъ-ЯРОЦКИЙ, ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА, РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ, СЕРГЕЙ Ъ-ХОДНЕВ, АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ, АЛЕКСЕЙ Ъ-КАРАХАН судят победителей.
Девушку из харчевни повенчали с коммерсантом
В области литературы премий удостоились тоненький поэтический сборник и увесистый роман, однако литературный вес распределился между лауреатами в обратной пропорции. Главным событием, несомненно, стало присуждение премии Новелле Матвеевой: ее сборник "Жасмин" выдвинут "Литературной газетой". Известность к Новелле Матвеевой пришла именно как к барду, автору "Девушки из харчевни" и "Кораблика". Свойственная и ее песням, и ее стихам формальная изощренность сближает ее с поэзией Серебряного века. Мастерство для Новеллы Матвеевой — именно способ высказывания, а не его украшение, причем именно очевидность этого факта приводит к тому, что при разговоре о современной поэзии имя Новеллы Матвеевой как-то выносится за скобки.Парой к знаменитому поэту и барду подобрали Вацлава Михальского с романом "Весна в Карфагене". Хотя, наверное, более органично рядом с ироничной Новеллой Матвеевой смотрелся бы другой номинант — писатель-остроумец Валерий Попов. Награждение Вацлава Михальского следует традиции, поддержанной и в прошлом году, когда выбрали исторический роман Даниила Гранина "Вечера с Петром Великим". Но Даниил Гранин все-таки знаковая фигура отечественной словесности, а имя Вацлава Михальского знают только специалисты. Писатель не скрывает, что вернулся к литтруду после двадцатилетнего перерыва, во время которого занимался коммерческой деятельностью. Однако награжденный текст — не исповедь бизнесмена, а роман о России, то есть о "новом Карфагене", который после того как его "взяли", должен, как следует из названия, пережить весну. Здесь историческая, детективная и любовная интриги смешаны в постмодернистский коктейль советского разлива.
В этом году литераторские имена встречаются не только в главной категории: среди лауреатов также детская поэтесса Ирина Токмакова и автор пьесы "Московский хор" прозаик Людмила Петрушевская. Особо отмечена и просветительская деятельность главного редактора "Нового литературного обозрения" Ирины Прохоровой, перечень издательских и научных заслуг которой одним журналом вовсе не ограничивается. Пушкинская премия в области поэзии присуждена в этом году Олегу Чухонцеву. Поэта уже не в первый раз увенчивают именем Пушкина: в 1999 году Олег Чухонцев стал лауреатом одноименной премии, присуждаемой Фондом имени Альфреда Тепфера. В его послужном списке есть и Госпремия, и премия имени Александра Блока. Олег Чухонцев — излюбленный кандидат ежегодных журнальных наград, поэтому уже с полным правом может именоваться "поэтом-лауреатом".
Государство устало от музыки, даже Валерия Гергиева
Госпремий в области музыкального искусства буквально раз-два и обчелся. Одну дали пианисту Владимиру Крайневу. Вторую — московскому композитору Владимиру Мартынову и его жене Татьяне Гринденко, руководителю ансамбля Opus posth, за создание и исполнение сочинений "Апокалипсис", "Плач Иеремии" и др. Выбор лауреатов впечатляет, пожалуй, наполовину. Эта половина — Владимир Мартынов и Татьяна Гринденко. Труд обоих в области современной композиторско-исполнительской практики, даром что семейный, переоценить невозможно. Оба исповедуют бескомпромиссную альтернативность общепринятым формам и нормам. В паре Мартынов--Гринденко каждый радикал. Настолько, что способен комбинировать свое искусство с самыми непредсказуемыми художественными контекстами. Пример — нашумевший спектакль на музыку Мартынова в "Школе драматического искусства" Анатолия Васильева "Плач Иеремии". Определить пафос, тонус и стиль этой работы невозможно, не прибегнув к понятию сакральности, привносимой и всякий раз переживаемой в любом результате творческой четы. За такое даже Госпремия логична.Впрочем, логична она и в случае Владимира Крайнева. Но логика тут другая. Профессора консерватории, регулярно презентующего своих учеников и друзей на сцене Большого зала консерватории, наградили скорее не за кафедральное рвение, а за сумму заслуг. В частности, за прошлогоднее руководство фортепианным жюри конкурса имени Чайковского, что государственного внимания, понятное дело, заслуживает.
Две Госпремии при небывалом числе номинировавшихся (семь номинантов непосредственно в разделе "Музыкальное искусство" и еще трое в "Просветительской деятельности"; в их числе, кстати, значился Валерий Гергиев) скудновато. Однако вспомним, сколько денег государство уже вбухало в музыку: гранты президента, президентские премии, создание нового бюджетного оркестра для Владимира Спивакова,— и станет ясно, что от музыки в госинстанциях просто устали. Настолько, что даже Валерия Гергиева прокатили. Хотя кто-кто, а он-то Госпремии за "просветительскую деятельность" всяко стоил.
Жаль, что Петровичи не летают
С тяжелым сердцем мы вынуждены признать, что комиссия по Государственным премиям в области дизайна совершила глубочайшую ошибку. Андрей Бильжо с "Петровичем" оказался задвинут спортивными самолетами ОКБ "Сухой". Где справедливость? Можно, конечно, сказать, что "Петрович" — это никакой не дизайн, а серия графических произведений, и Андрей Бильжо — не профессионал, а самодеятельный художник. Хорошо, а разве эти самолеты Сухого — дизайн? Там во всем списке премируемых нет ни одного дизайнера, одни конструкторы и инженеры, которые, по сути, тоже выступили как самодеятельные художники. И ничего. А что Петровичи не летают — так и эти самолеты пока тоже не летают, а только собираются, это экспериментальные модели. Если дело в этом, надо было сказать. Надо было, чтобы комиссия по Госпремиям обратилась, призвала: "Лети, Петрович!" И он бы полетел еще и побыстрее глубокоуважаемых самолетов семейства "Су".Зато с легким сердцем мы констатируем, что комиссия по Госпремиям в области архитектуры опять прокатила Михаила Посохина с его попыткой стать лауреатом за очередной кусок храма Христа Спасителя. Он уж и нижний храм подавал, и верхний храм, теперь вот зал соборов, а все одно — отлуп. Жалко, конечно, что вместе с ним прокатили множество других достойных. В особенности отвратительно, что не наградили "Катынь" Михаила Хазанова. Это лучший за все постсоветское время мемориальный комплекс с особым настроением — не триумфа, а покаяния. Оно, видимо, не в моде. Победа Владимира Юдинцева тем не менее выбор достойный, хотя уж очень запоздалый; Ъ подробно рецензировал этот жилой дом аж в 2001 году, когда его принимали в коллекцию Музея архитектуры. Нельзя не отметить и премирование Селима Хан-Магомедова. У этого выдающегося ученого есть особая мудрость судьи: он смотрит на современную архитектуру несколько издалека с мудростью судьи, спокойно фиксирующего, кто выдержал дистанцию, а кто сошел. Так вот в качестве судьи он оказался абсолютным рекордсменом — это, кажется, уже четвертая Госпремия, которую он получает за свои действительно великолепные книги.
По волне памяти Давида Тухманова
Давида Тухманова наградили, конечно же, не за актуальное творчество. Последний его проект, написанный с поэтом Юрием Энтиным, детский мюзикл "Сказка.ru", был поставлен в Кремле, но большого шума не вызвал. Последние годы композитор жил в Германии и, вернувшись в Россию в 2000 году, очень туманно отвечал на вопросы о том, чем там занимался. Зато в том же году с большим успехом прошли его юбилейные концерты в честь шестидесятилетия, убедившие, что Давид Тухманов далеко не самый последний и бесталанный человек в плеяде советских эстрадных классиков. Но главной его заслугой была и остается пластинка "По волне моей памяти", которая для своего времени была опасно западной по музыкальной политике. В конце восьмидесятых по одному из первых опросов "По волне моей памяти" попала в первую десятку лучших русских рок-альбомов, где соседствовала с "Аквариумом", "Кино", "Алисой". Одного этого было бы вполне достаточно для премии, но в послужном списке Давида Тухманова значатся еще и "День Победы", "Родина моя", "Соловьиная роща", "Чистые пруды" — для нашей эстрады вполне себе best of.Главный русский хореограф — француз
Как и предсказывал Ъ, Государственную премию за 2002 год получили создатели балета Большого театра "Пиковая дама" (хореограф Ролан Пети и исполнители главных ролей Илзе Лиепа и Николай Цискаридзе) и постановочная группа спектакля "Небесное зеркало" североосетинского обрядового театра "Арвайдан". Спрогнозировать имена лауреатов было несложно: у них практически не оказалось конкурентов. Казанская "Легенда о Йусуфе" могла бы претендовать на премию по политическим соображениям, но в последнее время особого всплеска русско-татарской любви не заметно. Зато элементарная политкорректность требовала не оставить без внимания молодой театр кавказской республики; пусть спектакль и сделан гораздо раньше 2002 года, за него ходатайствовало правительство Северной Осетии.Большой театр тоже не мог остаться без награды, и тоже по государственным соображениям. В соответствии с установкой на укрепление вертикали власти необходимо было поднять престиж главного столичного театра. Страшно сказать, в последний раз Большой получил Госпремию аж 26 лет назад — за постановку Юрием Григоровичем одиозного балета "Ангара". В новые же времена жизнь театра была отмечена лишь чередой кадровых встрясок и художественных неудач. Редкие балетные победы были связаны то с переносами неоригинальных спектаклей (программа балетов Баланчина), то с громкими скандалами (изничтоженный худруком Геннадием Рождественским спектакль "Дочь фараона"). "Пиковая дама" пришлась очень кстати. Она оказалась первым удачным эксклюзивом новой эпохи, причем почти совсем отечественным: музыка Чайковского, проза Пушкина, театр государственный, балет классический, артисты свои. Одна загвоздка — поставил "Пиковую даму" француз Ролан Пети со своей постановочной группой, а до сих пор ни один иностранец российской Госпремии не получал (если не считать Никиты Струве, русского по происхождению). Однако ради торжества национальной идеи стоило создать прецедент — и Минкульт РФ вместе с благонамеренным журналом "Балет" его создал, а Владимир Путин узаконил. Так что теперь французский 79-летний классик — единственный иностранный лауреат бывшей Сталинской премии. Надо отметить, что на сей раз (в отличие от вышеупомянутой "Ангары") госпризнание совпало с мнением культурной общественности: в этом году "Пиковая дама" собрала почти все "Золотые маски". Госпремия оказалась даже справедливее: Ролан Пети "Маску" как хореограф не получил.
Театральные большинства и меньшинства
Над списком театральных лауреатов ломать голову нечего. Напрашивается только один вывод, и он сродни народной мудрости: награда к награде, как деньги к деньгам. Выглядит это так, как если бы уважаемая комиссия по премиям долго ломала головы, а потом приняла соломоново решение: а давайте-ка заглянем в резюме соискателей, выясним, у кого и так уже есть много всяких наград и народной любви, вот им и дадим. Люди сплошь достойные, авторитетные, общепризнанные. Раз другие жюри давали, значит, и нам не стыдно присовокупить к их регалиями скромную нашу Госпремию-2003.Впрочем, и заглядывать в сопутствующие бумаги не надо было: настроенный вышеупомянутыми способом взгляд сам отсеивал аутсайдеров (театры из Омска и Воронежа, столичный Театр имени Пушкина) и выделял из списка будущие театры-лауреаты. Во-первых, это театр "Ленком", в данном случае со спектаклем "Шут Балакирев" (награждены драматург Григорий Горин (посмертно), режиссер Марк Захаров, художник Олег Шейнцис, актеры Александра Захарова, Олег Янковский, Николай Караченцов, Александр Збруев, Сергей Фролов). Во-вторых, питерский Малый драматический театр — Театр Европы с единодушно полюбленным обеими столицами и недавно получившим "Золотые маски" в двух номинациях "Московским хором" (драматург Людмила Петрушевская, режиссеры Лев Додин и Игорь Коняев, художник Алексей Порай-Кошиц, педагог Валерий Галендеев, актеры Татьяна Щуко, Татьяна Рассказова, Ирина Демич, Сергей Власов). В-третьих, это актер Константин Райкин, награжденный за главные роли в спектаклях руководимого им театра "Сатирикон" последних лет.
Конечно, в эту компанию идеально вписывался бы Александр Калягин со своим папашей Убю из одноименного спектакля. Но, во-первых, он выступал в номинации не один, как дальновидный господин Райкин, а с творческой группой постановки "Король Убю", которая не так бесспорно удачна, как главная роль. Ну и к тому же там господин Калягин на сцене гримасничает, хулиганит, забавничает и даже матерится, а Госпремию все-таки вручает лично президент страны, да в День независимости, да еще в Кремле... Это могут как-нибудь неправильно понять.
На освободившееся место подтянули из аутсайдеров скромного московского подвижника — режиссера Юрия Погребничко со товарищи, много лет оригинально и упорно работающего в крошечном театре "ОКОЛО дома Станиславского". Вот ему премия нужна не для коллекции, а в качестве охранной грамоты. И вообще, теперь никто не скажет, что государство у нас игнорирует эстетические меньшинства. Да и принцип накопления наград не нарушен: ведь совсем недавно Юрий Погребничко получал "Золотую маску" в номинации "Приз критиков и журналистов". Поэтому, искренне поздравляя наших театральных тяжеловесов с заслуженными госнаградами, обозреватель Ъ испытывает гордость от того, что цеховой приз критиков обрел такую "притягательную" силу.
Государственного скульптора обошел частный живописец
На выставке номинантов в Третьяковке многие наверняка и не заметили скромную витринку с выставленной в ней сероватой книгой. Между тем именно эта книга и получила одну из премий в номинации "Изобразительное искусство" — увы, посмертно. Это "Краткая история искусств" Нины Дмитриевой, классический труд, который в равной степени далек как от справочника (и тем более от навязчивой схоластики учебного пособия), так и от привкуса субъективной эссеистики "про красивое". В сущности, это награда за то, чего больше нет: за способность тонко наблюдать, умно обобщать и изящно излагать, которую в раннесталинские времена еще можно было перенять у недобитых свидетелей "русского Ренессанса" начала ХХ века. И конечно, тот немыслимо редкий случай, когда протокольная формула "заслуженная дань уважения" более чем уместна.Второй лауреат — Анатолий Слепышев — вызывает куда большее удивление. Номинированы были работы с прошлогодней персоналки в Третьяковке — огромные тяжеловесные полотна, сумрачность погоды, при этом странно бодрые, чтобы не сказать залихватские, мазки. В основном картины деревенского быта: крестьяне, лошадки. Будь такое деревенское уныние предметом одной картины из всего премированного набора, может, было бы и впечатляюще. Но то, что весь этот узнаваемый набор беззастенчиво кочует из работы в работу, а работ-то при этом немало (в самом деле, для своего возраста — 71 год — господин Слепышев плодовит экстраординарно), впечатление сильно портит. Вряд ли способность к конвейерному самовоспроизведению объясняет это награждение. Тут скорее имя, относительно славное прошлое и хорошие нынешние связи.
На самом деле фаворитом смотрелся совсем другой автор — скульптор Александр Рукавишников. Дело не в художественных достоинствах его работ, а в том, что единственным "государственным" художником, да еще в таком сугубо государственном жанре, как монументальная городская скульптура, является именно он. Государство, однако, проявило ту же боязливость, что и по отношению к предыдущему главному скульптору — Зурабу Церетели, и предпочло премировать куда менее общественно значимого автора, запустив награждающую руку в живопись, которая в текущих условиях государственного значения иметь не может по определению.
"Звезда" за главное из искусств
"Звезда" была практически единственной кандидаткой на Госпремию, представлявшей не разбухшее ведомство телесериалов, а сильно скукожившееся студийное кино. В этом смысле награждение этой картины закономерно и даже заслуженно: этот фильм манифестирует существование "Мосфильма" как серьезной производственной единицы, способной производить даже дефицитный нынче батальный жанр. В фильме много пиротехники, танков, массовых сцен и прочих атрибутов военного кино. Словом, наш ответ Керзону, Райану и Спилбергу, данный в тот затянувшийся момент, когда Никита Михалков и его сотрудники все еще входят в образ "Утомленных солнцем-2".Что касается идеологии "Звезды", это героическое кино без героя, то есть попытка возродить традиции массовидного советского эпоса. Попытка удачная — во многом потому, что режиссер Николай Лебедев руководствуется не только эмоциями, но также фундаментальными знаниями истории кинематографа. Начав с адаптаций триллеров Хичкока к отечественному материалу ("Змеиный источник", "Поклонник"), Лебедев, киновед по образованию, пришел к логичному выводу, что источник вдохновения можно обрести гораздо ближе — в советской киноклассике. Прошло время, когда она предавалась проклятиям как безропотное орудие тоталитаризма. Теперь чрезвычайно модны всяческие ремейки. На этом фоне "Звезда" (повесть Эммануила Казакевича уже была экранизирована полвека назад) — попытка придать общей тенденции некоторые черты индивидуального проекта.
Николай Лебедев — один из наиболее профессиональных молодых режиссеров. В отличие от других, он не опирается на поколенческое окружение. То, что именно на него поставил "Мосфильм", правильно. Если у нас в ближайшие годы появится с десяток таких, как Лебедев, и с десяток фильмов уровня "Звезды" — это будет прогресс. И тогда, есть надежда, Госпремией можно будет награждать не просто грамотные и культурные стилизации, но действительно выдающиеся произведения киноискусства. Если, конечно, таковые возникнут.