В первый день лета на фестивале "Звезды белых ночей" на сцене Мариинского театра с полудня до полуночи любили, умирали и воскресали Ромео и Джульетта, а в переполненном зале им искренне сочувствовали зрители, иные даже плакали. "День святого Валентина" по-мариински подкрепил веру ВЛАДИМИРА Ъ-РАННЕВА в силу классического искусства.
Самая печальная повесть на свете была исчерпывающе представлена детищами трех композиторов, в разное время и каждый по-своему отдавших дань шекспировской трагедии. Днем показали балет Прокофьева, увертюру-фантазию Чайковского и фестивальную премьеру Мариинки — "драматическую симфонию по Шекспиру" Берлиоза — вечером. Оказалось, что такая ретроспективная "анатомия любви" — уже драма, герои которой — эпохи и стили, контрасты воплощений "вечного сюжета".
Постановка Лавровского самого "неисполнимого", как обещали Прокофьеву критики, балета прошлого века, ставшего, однако, самым репертуарным, основательна и академична. В сценографии тщательная реконструкция облика ренессансной Италии. Исторически корректная постановка жанровых танцев. Классическая техничность танцовщиков. Пышные и дорогие декорации. Щедро костюмированные массовые сцены (художник Петр Вильямс). Хрестоматийная боттичеллиевская Джульетта (Светлана Захарова) и чувствительный Ромео (Андриан Фадеев). Совсем недавно считалось хорошим вкусом поехидничать над таким театром. Прошло не так много времени — и вот нас уже не так трогают два стула или три куба на пустой сцене, артисты в повседневных уличных нарядах, произвольный монтаж места и времени действия. Строгость, ясность, мастерство и уважение к первоисточнику даже вернули этому балету какую-то новую свежесть.
"Ромео и Джульетта" Прокофьева пугал первых исполнителей своим симфоническим потоком музыки, зато Берлиоз и Чайковский не могли в своих симфониях на этот сюжет обойтись без театральности. Поэтому сцена Мариинки — подходящее место действия для такого концерта. Для своего времени Берлиоз был экстремалом от музыки. "Жгучее солнце, картины любви, сцены неистового мщения, безнадежная борьба между любовью и смертью" — так описывал экстравагантный французский романтик-нонконформист программу своей "Ромео и Юлии". И это несмотря на то, что его статичные сценические персонажи — оркестр, хор и солисты — разыгрывают драму в духе католических страстей. Обнаружить внутреннюю динамику такого концертного действия и наполнить его движением — сложнейшая задача исполнителя этой симфонии. Дирижер в данном случае должен стать режиссером--постановщиком музыки. После накала и динамики прокофьевского балета и лаконичности Чайковского финал "дня всех влюбленных" в Мариинке обязан своей зрелищностью как раз экстравертной манере Валерия Гергиева, для энергии которого нет благодарнее темы, чем вечная антитеза "любовь и ненависть".