Нина Масляева единственный фигурант, кто признал вину, пошел на сделку со следствием и дал показания на других участников дела. Ее показания должны были внести ясность по многим вопросам, но после двухдневного допроса ее освободили от участия в процессе с указанием, что еще могут вызвать для разъяснения противоречий.
Во время второго и последнего дня допроса Масляева рассказала, что ей было безразлично, что происходило на «Платформе»: она только составляла финотчеты, перечисляла деньги и вела бухучет. По ее словам, обналиченные деньги за минусом своей зарплаты она отдавала коллеге Ларисе Войкиной, а та учитывала их и часть раздавала в качестве зарплат участникам «Платформы».
Сторона защиты много спрашивала Масляеву о том, как функционировала «Седьмая студия», но почти на все вопросы свидетель отвечала, что не помнит. Однако Масляева неожиданно хорошо помнила, что рояль покупался «за безнал». «В 2012 году все приобретенное оборудование ставилось на баланс. <...> Рояль потом, по-моему, вывели за баланс»,— рассказала свидетель на суде.
Кроме того, Масляева подробно рассказала на суде случай, когда «Воронова носила 300 тыс. руб. Серебренникову из обналиченных денег». «Откуда знаю? Я слышала четко, что Воронова сказала, что Серебренникову нужно 300 тыс. руб. Я видела, она ушла с деньгами»,— сказала на суде Масляева.
По словам свидетеля, «Седьмая студия» обратилась к обнальщикам, поскольку полученные от Минкульта деньги «нужно было расписывать на конкретные договоры». «Проще было отправить деньги по безналу знакомому обнальщику, а в назначении можно было просто написать, на какой спектакль идут деньги»,— пояснила бывший главбух организации.
Масляева подтвердила, что мероприятия на «Платформе» проводились, на них продавались билеты. Свидетель также подтвердила, что мероприятия, указанные в финансовых и творческих отчетах, совпадали. Отметим, что в обвинительном заключении говорится, что обналиченные деньги не шли на постановки, а были похищены.
