концерт балет
В Большом театре состоялся концерт выпускников 2003 года Московской государственной академии хореографии. ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА сочла год урожайным, а традиции головкинской школы — почти неизменными.
40-летнее царствование Софьи Головкиной закончилось два года назад — заслуженную воспитательницу уговорил уйти на пенсию сам министр культуры. Первый сезон ушел на организационное переустройство. Московскую школу поначалу возглавил худрук Большого Борис Акимов, взяв в помощники бывшую ученицу Софьи Головкиной экс-балерину Большого Марину Леонову и бывшего кадрового разведчика Юрия Пальчикова. Этот альянс спровоцировал брожение умов и движение душ как в стенах училища, так и за его пределами, но к исходу учебного года балерина и разведчик справились со всеми недругами. Худрук Большого с облегчением избавился от школьных обязанностей, Марина Леонова стала ректором балетной академии, Юрий Пальчиков остался ее проректором. За треволнениями школа и театр упустили пару будущих балерин: одну заманил Владимир Малахов в труппу берлинской "Штаатсопер", другая отправилась стажироваться в Королевский балет Великобритании.
За второй — спокойный — год школа отчиталась выпускным концертом, в котором основную массу выпускников разглядеть было невозможно за отсутствием многолюдных танцев, зато па-де-де оказалось рекордное количество — целых семь штук (правда, с участием солистов Большого в качестве партнеров). Это означает, что школа делает ставку на производство балерин и премьеров, пренебрегая рабочими кордебалетными лошадками. С одной стороны, таковы потребности театра-заказчика: Большой уже не один год испытывает острую нехватку харизматичных прим. С другой — способы штамповки балерин унаследованы с головкинских времен, так что при небывалом количестве выпускниц, способных вытянуть па-де-де и скрутить 32 фуэте, качественных изменений не заметно: в отличие от ТВ, звезд поточным методом в балете не зажигают.
Метод же в Москве прост: балерина должна быть выносливой, уметь вертеться и держать ногу у уха (для таких даже придумали кликуху "шестичасовки" — по аналогии с расположением стрелок на циферблате в указанное время). В жертву этим эффектам приносятся хореографический текст, руки, стопы, корпус, выворотность и индивидуальность — то есть базовые ценности любой школы. Натасканные дети с аттитюдами, напоминающими позу "песик у дерева", и вывернутыми наизнанку арабесками еще приемлемы в традиционно школьных па-де-де (как изящная Анастасия Сташкевич в "Щелкунчике"), но во взрослом репертуаре смотрятся сущей пародией (как бедняжка Анна Никулина, в роли Одиллии бойко стрелявшая опытными глазками и семафорившая ручками уличной регулировщицы). Еще более устрашающе выглядело явление семиклассницы Натальи Осиповой, успевшей отхватить гран-при на конкурсе в Люксембурге. Девочка с отличными природными данными (за исключением формы ног) отличается бодрым самодовольством и полным отсутствием культуры танца: косолапо и безмятежно дерет ноги, вольно куролесит жесткими короткими руками, напрочь игнорирует пятую позицию и привычно морщит лобик, изображая страдания. Устрашила, разумеется, не сама жертва московского образования, а то, что обучает ее ректор столичной академии самолично.
Впрочем, были основания и для оптимизма. Во-первых, со сцены исчезла одиозная внучка отставной директрисы, раньше доминировавшая в концертных программах. Во-вторых, количество сусальных номеров для малолеток было сведено до минимума, а в тех, что остались, дети выглядели грамотнее и живее обычного. В-третьих, среди крутящихся и раздирающих ноги соучениц мелькнула-таки запоминающаяся балеринка — Екатерина Крысанова. Она тоже не обделена шагом и легко вертит двойные фуэте в па-де-де из "Дон Кихота". Но при этом демонстрирует отчетливую дикцию (особенно хороши были высоченные releve-passe в вариации), грамотно поставленные руки и неподдельное удовольствие от самого танца. Впрочем, в явлении потенциальной примы заслуга московской школы не столь уж велика: шесть из восьми лет талантливая девушка проучилась на стороне — ученицу частной школы присмотрели на Международном конкурсе артистов балета.
В-четвертых, в академию постепенно возвращается характерный танец: в "Танце с барабанами" из "Баядерки" проснулась мужская половина выпуска, а предъявленная "Мазурка" из старомосковского "Лебединого озера" выглядела куда пристойнее, чем польские танцы в исполнении артистов Большого. Похоже, школа раньше театра уяснила, что характерный танец, традиционный козырь московского балета догригоровичевской эпохи, становится главным экспортным товаром — по другим позициям отечественные производители все чаще проигрывают балету западному.
В XXI век юные питомцы московской школы входят с репертуаром позапрошлого столетия. О приближении к сегодняшнему дню пока нечего и мечтать: под "современностью" в московской школе понимают убогие пошлости "фабриканта звезд" Егора Дружинина, ставящего движение теленовобранцам. Но иногда помогает и эстрада. В удачном номере Николая Андросова "Неоконченная история" засветилась дочь пародиста Винокура, доселе ходящая в безнадежно блатных по причине уязвимости внешних данных. Оказалось, что кроме неуемного желания танцевать у "неклассички" Анастасии Винокур есть и живость реакции, и темперамент, и чувство позы, и умение "держать" зал — словом, та самая индивидуальность, которую Большой давно хочет получить с конвейера головкинской "фабрики звезд".