Российский певец и бизнесмен Эмин Агаларов отменил концертный тур в США из-за угрозы задержания. Как сообщил «Коммерсантъ FM» сам Агаларов, спецпрокурор Роберт Мюллер хотел допросить его по делу о российском вмешательстве в американские выборы 2016 года. Однако адвокаты бизнесмена не смогли получить гарантий, что Агаларов останется на свободе, посетив Соединенные Штаты. В интервью «Ъ FM» Эмин Агаларов заявил, что это единственное условие, при котором он готов ответить на все вопросы следователей.
Фото: Евгений Гурко, Коммерсантъ / купить фото
— Почему было принято такое решение, и планируете ли вы в будущем выступать в США и в Канаде?
— Решение было принято в понедельник, 21 января. Мой адвокат, который вел переговоры с представителем американского правительства, просто сообщил мне, что не гарантирует мою безопасность. В частности, единственный, главный вопрос, который меня интересовал, — если я приеду в Америку, буду сотрудничать со следствием, смогу ли я спокойно покинуть страну в нужное мне время. Адвокат мне сказал: «Этого я тебе подтвердить не могу, соответственно, ничего не гарантирую». А поскольку у меня до конца года расписано порядка 50 концертов и выступлений: фестиваль «Жара-жара» в Баку, «Жара-премия», 5 апреля, «Жара» в Дубаи, и огромное количество других мероприятий, которые я организовываю и в которых участвую, то поехать и потом ждать окончания следствия под подпиской о невыезде я не готов.
— Если чуть поподробнее об этих переговорах с аппаратом спецпрокурора Роберта Мюллера, то чего хотели американские чиновники? Какие у них были предложения, и почему не удалось договориться?
— Разница заключается в одной простой форме — это добровольная дача показаний, к которой я готов, как и к предоставлению всех улик, переписки и так далее. А они просят принудительную, которая фактически может меня оставить в Америке. Вот и вся разница.
— При каких обстоятельствах вы готовы выделить время и, собственно, приехать в США, чтобы ответить на все вопросы?
— При получении гарантий, что, в первую очередь, я могу спокойно путешествовать. Показания я готов давать неограниченное количество раз, но в то же время давать их каждый день до конца своей жизни я не готов на территории Америки. То есть какой-то компромиссный вариант нужен, поскольку мне нечего скрывать, нарушений с моей стороны никаких нет. И если американское правительство хочет со мной разговаривать, я открыт к общению, не только с ними, а вообще в принципе со всеми, но не готов поехать и не вернуться из Америки.
— А они озвучили какой-то список вопросов, которые в первую очередь хотят вам задать?
— Общение ведет мой адвокат. Возможно, да, возможно, нет, я не готов сейчас конкретизировать.
— А продолжаются ли переговоры с американской стороной по этому вопросу?
— Дело в том, что тур отменен. Первый концерт у меня запланирован на 26 января. Соответственно, если в последующие 24 часа мы ничего не решим и не возобновим тур, наверное, американское правительство не готово сделать то, что необходимо для того, чтобы со мной пообщаться, и моя потенциальная поездка в Америку станет в принципе невозможной до окончания, наверное, следствия.
— Есть ли какие-то еще ограничения, которые вы вынуждены на себя накладывать в связи с тем, что ваше имя фигурирует вот в том самом иске от Демократической партии?
— Нет. Нет, и не было, вот только они появились сейчас, в понедельник.
— Просто, насколько я понимаю, вы тур этот планировали еще год назад, тогда не было таких подозрений, опасений?
— Они всегда были, но они сопровождались уверенностью, что все те, кто хочет задать мне вопросы, получит ответы на свои вопросы в добровольном порядке от меня, когда я приеду в Америку.
— Может быть, договаривались о том, чтобы встретиться на какой-то нейтральной территории, или не было таких обсуждений?
— Возможно, мой адвокат это обсуждал, но я в принципе готов ехать в Америку, если все будет сделано так, как это должно быть сделано.
— Обсуждали ли вы эти подозрения, я имею в виду тот самый иск, с кем-то из семьи Дональда Трампа с тех пор, как он стал президентом?
— Никогда.
— А какие-то контакты были еще?
— Нет.