Вариантов не существует, никто никому ничего официально не предлагал, — так в Кремле прокомментировали ситуацию вокруг возможной передачи Японии островов Курильской гряды. Во вторник в Москве пройдут переговоры Владимира Путина и Синдзо Абэ. Ранее агентство Kyodo сообщило, что японский премьер готов подписать мирный договор с Россией при условии передачи Токио, по меньшей мере, двух спорных островов. Политический обозреватель «Коммерсантъ FM» Дмитрий Дризе считает, что провал переговоров с Японией намного хуже, чем вариант с потерей островов.
Фото: Юрий Мартьянов, Коммерсантъ
Российские власти, видимо, решили максимально затуманить процесс переговоров с японской стороной. На прямой вопрос о будущем островов ответственные товарищи заявляют решительное нет, об этом речи даже не идет: просто японские партнеры неправильно трактуют порядок вещей и забегают вперед. За это с них строго спрашивают, и никто ничего никому не отдает.
Но тогда возникает второй резонный вопрос — о чем же тогда ведутся столь напряженные переговоры? Ответ — о заключении мирного договора, и российские условия жесткие: Токио должен признать итоги Второй мировой войны, что означает российский суверенитет над четырьмя спорными островами Курильской гряды. Только после этого мы можем заключить соответствующее соглашение. И все. Между тем, есть акт 1956 года, по которому мы им должны отдать хотя бы два острова — те, что поменьше, опять же, в случае заключения мирного договора. Здесь возникает пауза, а затем присущие политикам способы уйти от прямого ответа, например, «не будем забегать вперед, это процесс не одного дня, нужно согласовать детали» и так далее.
Главное, что здесь можно выделить — ничего не бывает просто так: раз дискуссия вброшена в общественное пространство, значит, территории все-таки могут отдать. Остальное — фигура речи. Премьер Синдзо Абэ скорее всего понимает трудности партнеров, поэтому умерил риторику, исключив из нее победные реляции, и стал говорить по примеру российской стороны, как можно менее понятно. Хотя с него там, в Японии, тоже спрашивают, и совсем ничего не говорить он не может. Для них это вопрос первостепенной важности. Это у них почти что национальная идея. «Сколько можно мурыжить?, — говорит он Путину на каждой встрече, — Давайте же уже сдвинемся куда-нибудь».
Бессмысленно гадать о том, увезет ли Синдзо Абэ из Москвы то самое соглашение именно сейчас, или это произойдет, скажем, полгода спустя или даже год.
Передача островов не исключается, и это уже более или менее понятно.
Ну а обставить это можно как угодно — что мы как бы отдаем территории, но на самом деле ничего не отдаем, например, проводим разграничение территорий. Да как угодно. Но обратно хода уже нет.
Дело в том, что в нынешней ситуации срыв переговоров — это намного хуже, чем отдать территории. Российский народ, если ему объяснить, решение поймет. Ну выступили 500 человек против передачи островов, тоже мне митинг, ну покричат там разные оппозиционные ресурсы. В итоге будет ничего. Не тот вопрос. Крым наш — это главное. А вот если провалить диалог с Японией, то это чревато негативными последствиями из разряда большой политики. На Западе у нас не совсем ладится, и вот существует риск завалить еще и восточное направление. Договориться с японцами, значит, получить доступ к рынку капитала и инвестиций, а также технологиям. Всему тому, что нам нужно для прорыва. Даже и без каких-либо финансовых вливаний одна лишь политическая поддержка со стороны промышленно-развитой страны нынешней России совсем не помешает.
Хотя, конечно, надо понимать, что два острова им мало — нужны четыре. А это слишком много, наша общественность такого поворота точно не поймет. Есть еще и Америка, которая также от всего этого не в восторге. Так что, игра идет серьезная, ставки высокие.
Надо выиграть эту партию у японцев, и острова как-то полуотдать, получить мирный договор и показать Западу фигуры из разного числа пальцев.
Последнее особенно важно. Но здесь нужны профессионалы — переговорщики, умелые политики, дипломаты. Не перевелись ли такие в последние годы? А то ведь «отвалится» Япония, а там уже рукой подать до полного политического одиночества.