В Северной Осетии решили возродить древний народный общественный суд тархон, который должен встать на защиту морали и нравственности. По мысли его создателей, участники тархона смогут выносить «приговоры» в виде осуждения совершивших безнравственный проступок, предать огласке в СМИ и даже объявить всеобщий бойкот.
Корреспондент “Ъ” во Владикавказе Заур Фарниев
Фото: Заур Фарниев, Коммерсантъ
Народные суды — тархоны — функционировали в Северной Осетии более 100 лет назад. Почти в каждом селе были свои народные судьи, которые избирались туда как наиболее авторитетные и их решения не подвергались обжалованию. Они могли осудить человека или, при тяжкой провинности, изгнать его из общества, что было равносильно смерти. Поэтому изгнанные часто становились абреками. Слово, которое в переводе с осетинского означает буквально «уползший как змея».
С появлением государственных институтов тархоны превратились в атавизм и полностью исчезли за ненадобностью.
До конца прошлого года, когда общественная организация «Высший совет осетин» постановила создать общереспубликанский тархон, в задачи которого входит «реагирование» на противоречащие нормам осетинской морали поступки. При этом никто из учредителей общественного суда не может внятно объяснить, на какой основе будут выноситься решения. Председатель «Высшего совета осетин» Руслан Кучиты, вернувшийся два года назад из Канады, но так и не отказавшийся от иностранного гражданства, на свой странице в Facebook написал, что опираться народные судьи будут на «нормы обычного права осетин». Но и он не смог пояснить, что это такое, отметив лишь, что они — «у каждого осетина в голове».
В свою очередь, некоторые жители Северной Осетии, не относящиеся лояльно к действующей власти Северной Осетии, усмотрели в тархоне еще одну попытку создания инструмента для давления на инакомыслящих. Теперь уже с национальных позиций. Ведь тот же господин Кучиты заявил, что не собирается становиться оппозицией и идти на баррикады. Это дает основания предполагать «неподсудность» тархону высших должностных лиц Северной Осетии. Более того, есть большая вероятность, что одними из первых «осужденных» могут стать представители так называемой неконструктивной оппозиции, с которой давно и упорно борется республиканское правительство.
Нельзя сказать, что Северная Осетия — первая из кавказских республик, которая пытается играть на псевдонациональных струнах. Попытки морализаторствовать и отстаивать нравственность с «кавказских» позиций уже давно широко и открыто практикуются и в соседних республиках. Правда, если там можно списать это на исламскую традицию (с натяжкой, конечно), то единственный преимущественно христианский кавказский регион вступил на эту стезю впервые в своей новейшей истории. Но очень быстро набирается опыта. Уже были попытки запретов концертов и фильмов, которые «национальные активисты» сочли не соответствующими осетинской культуре. Хотя, опять же, внятно объяснить, что именно означает это понятие, никто пока не смог. Как не смогли объяснить и про «кавказскую идентичность» общекавказские активисты. Зато они могут обосновать, почему нельзя осуждать убийц женщин, «опозоривших честь семьи». Или почему можно нападать на подростковые аниме-фестивали. Или почему пить водку плохо, а производить и продавать пиво — хорошо. С трудом, но активисты смогут об этом поговорить.
И этот разговор никак не помешает ударными темпами скатываться в новое, но такое притягательное Средневековье. С тархонами, абреками и народным осуждением.