Фото для аккомпанемента

В третью годовщину смерти Дэвида Боуи и спустя всего два дня после того, как ему могло бы исполниться 72 года, в Центре фотографии имени братьев Люмьер открылась выставка работ американского фотографа Стива Шапиро. Экспозиция посвящена его сотрудничеству с великим рок-музыкантом и лицедеем. Борис Барабанов считает, что сама возможность собраться вместе и наконец поговорить о Дэвиде Боуи оказалась для московских меломанов и любителей современного искусства даже важнее работ Стива Шапиро.

Сама по себе экспозиция, озаглавленная, как и фильм Николаса Роуга с Дэвидом Боуи в главной роли, «Человек, который упал на Землю», не является чем-то особенным. В прошлом году на джазовом фестивале в Монтрё показывали посвященную певцу выставку работ Мика Рока, ведущего рок-фотографа 1970-х, заснявшего самые важные эпизоды в биографии Боуи того периода. Не стоит забывать и об уникальной высокотехнологичной выставке “David Bowie is...”, которая была впервые показана в Лондоне в 2013 году и затем пять лет ездила по миру, пока не переместилась целиком в виртуальное пространство. В прошлом году в Санкт-Петербурге прошла выставка работ Джеффа Маккормака, бэк-вокалиста, танцора и перкуссиониста из аккомпанирующего состава Дэвида Боуи начала 1970-х. Маккормак запечатлел очень важные для истории взаимоотношений Боуи и России моменты. Он сопровождал Боуи в его первом путешествии на транссибирском экспрессе в 1973 году. И выставка в Питере наводила на размышления о том, почему Дэвид Боуи так и не стал для наших соотечественников такой же фигурой, как, скажем, Джон Леннон, Deep Purple или Depeche Mode.

Большинство снимков Стива Шапиро, которые показывают в Центре фотографии имени братьев Люмьер,— результат единственной 12-часовой фотосессии 1974 года, уникальность которой состоит в том, что заказал ее сам Дэвид Боуи. Это не была съемка для рекламных постеров или оформления лонгплеев по заказу рекорд-лейбла или кинокомпании. Артист обратился к знаменитому фотографу, чтобы поработать над собственным образом и поискать вдохновение, по-разному гримируясь и снимаясь в разных нарядах. Многое из того, что было сделано в тот день, потом попало на конверты альбомов и на обложки журналов. Но заказчиком был сам Боуи. Возможно, он стал первым из поп-звезд, кто осознал, что публика любит не только ушами, но и глазами, и планомерно развивал свою собственную мифологию в визуальном измерении. Тем самым он предвосхитил и прорыв MTV 1980-х, и Instagram-бум 2010-х.

Дэвид Боуи мог позволить себе лучших фотографов планеты и выбрал человека, талантливого во всем. Стив Шапиро к 1974 году был признанным мастером репортажной съемки, в объектив его камеры попали самые известные марши борцов за гражданские права. В качестве портретиста он успел поработать с большими, как сейчас бы сказали, медийными фигурами — Мартином Лютером Кингом, Жаклин Кеннеди-Онассис, Мухаммедом Али, Энди Уорхолом, Мартином Скорсезе и Вуди Алленом. Шапиро часто работал и на съемочных площадках. Среди прочего он запечатлел процесс работы над «Крестным отцом» и «Полуночным ковбоем». Он же фотографировал Боуи в роли Томаса Ньютона, «человека, который упал на Землю». Третьей площадкой, где Шапиро снимал Боуи, стала студия телевизионного «Шоу Шер», гостем которого был английский певец.

Стиву Шапиро 85 лет, на свою выставку в Москву он приехать не смог. Зарубежной звездой вернисажа в Центре братьев Люмьер стал Джордж Андервуд, друг юности и одноклассник Дэвида Боуи, тот самый человек, в драке с которым пострадал левый глаз будущего артиста. Именно Андервуду Боуи был обязан странным взглядом, ставшим его визитной карточкой, а также дизайном нескольких пластинок. Именно приезд Андервуда в Москву был кстати. Все-таки Шапиро виделся с Боуи считаные дни, а Андервуд дружил с ним всю жизнь, и многое происходило на его глазах.

Выставка «Человек, который упал на Землю», по сути, стала первым собранием поклонников музыканта с 1996 года, то есть первым после его единственного концерта в России. Тогда Боуи выступал в Государственном Кремлевском дворце и был раздосадован тем, что в зале запрещено танцевать, а люди в партере сидят с каменными лицами. Говорят, даже плакал за кулисами. И возвращаться в Россию больше не хотел. Но с 1996 года здесь выросло несколько поколений меломанов, для которых имя Дэвида Боуи значит гораздо больше, чем для «малиновых пиджаков», пришедших в Кремль много лет назад.

Московская выставка продлится больше двух месяцев. Ее будут сопровождать лекции музыкальных экспертов и тематические DJ-сеты. А там, глядишь, когда-нибудь до России доедут и новая симфония Филипа Гласса, основанная на музыке берлинского периода Дэвида Боуи, и тур “A Bowie Celebration” с участием аккомпаниаторов Боуи, и мюзикл “Lazarus” — его последняя работа.