руководитель Российского фонда помощи
Минул год, как Союз благотворительных организаций России (СБОР) объявил о запуске первой национальной программы "Миллиард мелочью". Амбициозный проект предполагает за пять лет набрать 1 млрд руб. всенародных пожертвований для борьбы с детскими онкоболезнями. Годовщину СБОР встречает легким конфузом. Итоги не обнародуются, но источник в союзе сообщает: в супермаркетах Москвы установлено 200 ящиков для сбора средств, в них скопилось 14,6 тыс. руб. Москва опять слезам не поверила.
А чему поверит Москва? Урожай СБОРа и популярность "Миллиарда" пока так очевидны, что вся затея не заслуживала бы внимания, если бы за первым провалом "Миллиарда" не просматривался кризис этого легкого жанра филантропии. С середины 90-х годов, с выходом закона о благотворительности, в России появились тысячи фондов, образованных по одной, в сущности, схеме. Сначала регистрация, потом вечный поиск денег на заявленные цели и собственное содержание. Толпы милосердных ходоков заполнили приемные компаний, и, надо сказать, многим везло.
Однако времена меняются, и "Миллиард" СБОРа начат на обновленном поле. С прошлого года исчезли налоговые льготы для филантропов, а с ними и финансовая основа фондов-реципиентов. Сворачивают грантовые проекты западные фонды, полагая, что Россия теперь сама управится. А корпорации создают собственные фонды и отказываются от услуг независимых посредников. Так что былых легких денег в этом секторе все меньше. Вполне возможно, перед нами закат целого направления российской благотворительности. Наблюдатели отмечают, что многие фонды-реципиенты перешли на "бумажное существование". Фактически они приказали долго жить.
СБОР зарегистрирован в 2000 году как некоммерческое партнерство. По определению его президента капитана первого ранга запаса Петра Ищенко, союз является "единственной зонтичной структурой, объединяющей участников благотворительности в общероссийском масштабе". На самом деле из 7 тыс. благотворительных организаций страны в 2000 году в СБОР вошло 296 мелких фондов. Более свежие данные отсутствуют. В числе главных задач СБОРа — представительство филантропии в федеральных органах и "создание единой системы благотворительности".
"Миллиард" стартовал довольно резво. В столичных газетах появились интервью президента СБОРа с леденящей душу статистикой: "Число больных раком детей за десять лет выросло на 20%... 54 умерших на 100 вновь выявленных..." Живо отозвались видные доктора и депутаты. Хорошо организованная общественность в лице 52 онкологов даже обратилась к Владимиру Путину с призывом поддержать и издать "соответствующий указ". (Неясно, правда, что имели в виду подписанты — указ о добровольно-принудительной сдаче мелочи? О возврате налоговых льгот партнерам СБОРа?) Президент не внял, но Минздрав и Минтруд поддержали. В наблюдательный совет "Миллиарда" кроме врачей вошли думцы, художник Никас Сафронов и писатель Дарья Донцова. Возглавила совет депутат Елена Драпеко (КПРФ).
То есть налицо актуальность и широкая общественная поддержка. А не получается.
Эксперты говорят о невысоком профессионализме СБОРа и о погоне за политическим профитом либо уходят от комментариев: "Это несерьезно". Попытки Петра Ищенко представить СБОР единственным центром и выразителем чаяний отечественной филантропии при всей его назойливой наивности и впрямь дают союзу политический эффект. Но они никак не способствуют росту его популярности среди филантропов, скорее мешают. СБОР давно заседает во всех межведомственных и министерских комиссиях по вопросам благотворительности, но корпоративные филантропы чем дальше, тем больше дистанцируются от него.
По версии Петра Ищенко, все дело в угасании интереса бизнеса в связи с ликвидацией в 2002 году налоговых льгот для филантропов. Поэтому в качестве финансиста "Миллиарда" избран "простой народ", по определению бескорыстный. Однако и попытки вовлечь в проект традиционных доноров — представителей крупного бизнеса — не прекращались весь год.
Госстатистики о состоянии российской благотворительности не существует, но скорбь СБОРа как минимум ошибочна. На самом деле все происходит с точностью до наоборот. Эксперты считают, что в прошлом "нельготном" году наблюдался рост объемов благотворительности — по некоторым оценкам, до $1,5 млрд, тогда как итоги 2001 года оцениваются в пределах до $500 млн. Не менее важно нарастание качественных перемен. Донорам уже мало ритуальных деклараций посредников о приверженности делу милосердия. Бизнес остерегается их дилетантства и непрозрачности. Он ждет профессионально составленных заявок, а не эмоциональных прошений. Требуются прописанные гарантии целевого использования средств, а не клятвенные заверения. Нужны расчеты себестоимости запланированных мер, понятные оценки их эффективности. И некоммерческие организации, от имени которых в том числе выступает СБОР, уже уловили эти тенденции. Развиваются школы управления НКО и негосударственные аналитические центры, они помогают власти и бизнесу профессионально развивать социальную политику и грамотно вкладываться в филантропию. Исполнительный директор фонда "Институт экономики города", одного из ведущих центров, Марина Либоракина полагает, что "серьезный интерес российских компаний к социальной деятельности возник после кризиса 1998 года и с тех пор только нарастает".
То есть можно сколько угодно сетовать на своекорыстие бизнеса, проку не будет. Но стоит оценить "Миллиард" с точки зрения новых требований, как многое прояснится: страшилка вместо постановки задачи, не вызывающая доверия формула цели, полное отсутствие расчетов цен, механизма мониторинга, данных о себестоимости и эффективности.
Да и представления СБОРа о "простом народе" весьма приблизительны. Если имеются в виду "широкие слои населения", то они сетевым магазинам пока предпочитают продуктовые рынки: там дешевле. Клиентом же облюбованных СБОРом магазинов является тот самый "простой народ", который и делает бизнес.
Тут на днях звонит приятель. "Как тебе,— спрашивает,— аббревиатура от 'Миллиарда мелочью' — ММ?"