Эпистолярный сборник Сергея Довлатова назван "Сквозь джунгли безумной жизни". Это вовсе не стихотворная строка, а начало вполне прозаически заканчивающейся фразы из письма. Особое название было необходимо для нового издания, подготовленного другом и исследователем творчества Довлатова Андреем Арьевым. Озаглавить сборник просто "Письма" уже было нельзя, поскольку последнее десятилетие довлатовского публикационного бума показало: существуют письма и письма.
Одни — в качестве иллюстраций к российской истории литературных скандалов — издаются без разрешения наследников и становятся поводом к судебным разбирательствам (не так давно подобная тяжба неутешительно закончилась для пробовавшего завязать "Эпистолярный роман" с писателем Игоря Ефимова). Это книги с контрабандными "изюминками". Но таковыми быстро пресыщаешься — ну, посочувствуешь бедности тогдашних эмигрантских литераторских взаимоотношений, ну, подивишься сходству с нынешними вялыми тяганиями амбиций. И все. Другие письма публикуются академично, в строгом согласии с наследниками и адресатами. К числу таковых и принадлежит новое издание. Скандальные подробности и детали литжизни, столь привлекающие любопытствующего читателя, здесь, конечно, тоже имеются — Довлатов все-таки один на всех. Но самые резкие выпады заменены угловыми скобками с многоточиями, а вместо имени особо обижаемых поставлены инициалы (реальные, поэтому догадаться, о ком идет речь, можно — особенно если третируемые персоны в соседних письмах одариваются авторской милостью).Главный интерес сосредотачивается не на фамилиях, а на всех остальных словах, пишущихся со строчной буквы. Гораздо любопытнее не Довлатов-Собакевич ("Литераторов здесь нет. П. скучен, глуп и блудлив. Лимонов — талантлив, но отвратен. Бродский — выше облаков") и не Довлатов-Манилов (письма к Георгию Владимову), а, условно говоря, Довлатов-Чичиков, блистающий в письмах языковым артистизмом то трагического, то комического свойства. Как эпистолярное наследие соотносится с художественной прозой? "Я, наверное, единственный писатель, который письма пишет с большим удовольствием, чем рассказы",— признавался Сергей Довлатов. Но для него были важны не только его собственные откровения, но и сам диалог. С помощью писем ему необходимо было вырабатывать верный тон, в письме должен был быть ключ. И этот ключ не только банальная разгадка, кто такие "П" или "Б", а еще и камертон, не позволяющий сбиться с верного писательского ритма.
В одном из писем, адресованном Людмиле Штерн, Сергей Довлатов защищает от недальновидного максимализма Владимира Маяковского: "Он служил не советской власти, а своему огромному пластическому дару". Это высказывание — аксиома для Лили Брик, чьи "Пристрастные рассказы" наконец опубликованы в наиболее полном варианте. Подобная книга воспоминаний, где масштаб героя так гармонирует с испытываемым к нему пиитетом автора, с авторской же осведомленностью, а также занимательностью стиля,— теперь большая редкость. Обычно чего-то да не хватает: либо личность недотягивает, либо вспомнить нечего. Нынешнее издание, как и многослойные публикации Довлатова, отражает эволюцию отношения к знаковым литературным фигурам. В случае с Лилей Брик — от замалчивания, попыток вообще вычеркнуть ее из истории к перестроечной сенсационности и только затем — к нынешнему сложному портрету. В "Пристрастных рассказах" этот портрет дополняется еще и впервые публикуемыми фотографиями, среди которых есть даже неизвестный снимок Маяковского. Смонтированы две редакции воспоминаний, представлены письма и дневники, добавлены новые документы (в частности касающиеся истории отношений с Осипом Бриком).
Лиля Брик вновь, как в двумя годами раньше изданной переписке с Эльзой Триоле, предстает дамой, знающей толк в нарядах и вообще в жизни. Но главное — в этом издании четко прорисовывается образ биографа, маяковеда Лили Брик. Оказывается, у них была не только страсть. Именно когда рассказывает, как плакали, когда казалось, что уже ничего не будет, что слишком привыкли ко всему — "к любви, к искусству, к революции"; когда подробно, жертвуя композиционными красотами, перечисляет, какие стихи Маяковский любил цитировать по каким поводам (например, о слишком безапелляционных заявлениях он декламировал стихотворение Саши Черного "Консерватизм": "Но язвительный Сысой / Дрыгнул пяткою босой"), Лиля Брик предстает хранительницей того самого ключа, верного камертона жизни поэта.
Сергей Довлатов. Сквозь джунгли безумной жизни. Письма к родным и друзьям / Составитель А. Арьев. СПб.: Издательство журнала "Звезда", 2003
Лиля Брик. Пристрастные рассказы / Составители Я. Гройсман, И. Генс. Нижний Новгород: ДЕКОМ, 2003 (Серия "Имена")