Охочие до «Охотников»

О чем говорят аукционно-выставочные рекорды 2018 года

2018-й удивил одним аукционным рекордом, одним художественно-финансовым трюком и новым трендом в сфере отечественного культурного туризма, который нам еще предстоит осознать. Комментирует Кира Долинина.

$90,3 млн за работу ныне здравствующего художника — это, конечно, черт знает что такое. «Бассейн с двумя фигурами» Дэвида Хокни 1972 года более чем в три раза превзошел его же личный рекорд, взятый совсем недавно, и на $32 млн перекрыл триумф Джеффа Кунса, пять лет державшего первое место среди живых. Видимо, теперь либо будут соревноваться между собой другие картины Хокни, либо ожидание нового олимпийца может затянуться. За стебовый постмодернизм платить немереные деньги сегодня никто не хочет, великие немецкие старики-неоэкспрессионисты даже близко к подобным цифрам не подходили, а иных классиков калибра Хокни среди живых не наблюдается.

Фотогалерея

Самые дорогие картины

Смотреть

Самую смешную шутку с арт-рынком в этом году сыграл Бэнкси. Удачная вроде бы продажа его «Девочки с воздушным шаром» на октябрьских торгах Sotheby`s в Лондоне за более чем $1 млн обернулась показательным поеданием полотна шредером на глазах у изумленной публики. Злобная машинка остановилась на середине картины, и анонимная покупательница была поставлена перед фактом «создания нового произведения в реальном времени». Надо отдать ей должное, она от него не отказалась, логично предположив, что цена «Девочки» в таком виде только возрастет. Институциональная критика, которой Бэнкси занимается, как и положено стрит-артисту, постоянно, в данном случае обернулась критикой института произведения искусства как такового: руинированная до почти полного уничтожения картина может стоить больше, чем новенькая.

Кто скрывается под псевдонимом Бэнкси и в чем причина его популярности

Однако мир больших денег и громких арт-рекордов доходит до большинства любителей изящных искусств в режиме новостных сплетен. Главный же выставочный хит сезона — Брейгель в Вене — обернулся для многих личным потрясением. Особенно отличились наши соотечественники, ранее в любви к выставочным шоу такого масштаба не замеченные.

Точных цифр посещения венский Музей истории искусств пока не дает — выставка открыта до 13 января. Но небывалое русское присутствие музейщики отмечают уже сегодня, да это заметно и невооруженным глазом: русский язык в залах с Брейгелем слышен постоянно. Полные самолеты из Москвы и Санкт-Петербурга в Вену летят и летят, русскоязычные гиды загружены по максимуму, социальные сети полны селфи на фоне Брейгеля и споров по поводу, не пора ли возвести в доблесть непосещение этой выставки, раз «почти все» ее уже посетили.

Куда ж летят все эти люди? Что заставляет их из всех возможных европейских столиц и событий выбрать именно Вену и Брейгеля? Что в нем такого для русского глаза и ума, что привело культурно озабоченных жителей среднего достатка в основном из крупных городов в такое возбуждение?

Сергей Ходнев о ретроспективе Брейгеля

Первое объяснение самое прагматичное: невероятно успешная рекламная кампания. Вена превзошла саму себя. Долго она воспринималась как город, страдающий постимперскими комплексами, переходящими чуть ли не в психоз. То ли терапия была проведена правильно, то ли австрийская экономика встала с колен, но сегодня это официально признанный самым комфортным для жизни город Европы и абсолютный туристический рай. Один из лучших музеев мира — венский Музей истории искусств — с Брейгелем все разыграл идеально. Один слоган «Раз в жизни» чего стоит. И ведь не соврали: в гости к имеющимся в Вене 12 картинам Брейгеля Старшего приехали еще 15 полотен, что составило 3/4 всех известных на сегодня его живописных вещей. Плюс около 60 рисунков. Зритель получает удар под дых. Много, очень много Брейгеля на единицу площади — гарантированный аттракцион безудержно качественного искусства. А ведь рядом, в Альбертине, еще Моне и искренне любимый нами Пиросмани. Идеальный туристический пакет.

Но одной рекламы явно недостаточно. Загадочная русская душа такой простоты не приемлет. Брейгель наше все, потому что наше все — Тарковский. Знатоки скажут, что в Тарковском куда больше Левитана и прочих русских пейзажей, но «Охотники на снегу» в «Солярисе» — кадр наиклассичнейший. А когда в культурной подкорке включается режим узнавания, удовольствие гарантировано. При этом ищем мы явно удовольствия не столько эмоционального, сколько интеллектуального. Брейгель пугает, но нам не страшно, он вообще не про чувства. Он рассказывает, и мы с восторгом его читаем. Искусство слов нам явно милее искусства чистой живописи. Ни Вермеер, ни Рембрандт, обволакивающие и обезоруживающие именно гениальностью живописи, такой любви русского туриста на себе не испытывали. Вопрос, что дальше? В 2019-м Лувр обещает невиданный сбор Леонардо. Билеты вроде еще есть.