До конца нынешней недели СБ ООН должен принять резолюцию о восстановлении Ирака. Российские нефтяные компании могут рассчитывать на получение контрактов в Ираке, только объединив свои усилия с американскими. Такое мнение в эксклюзивном интервью корреспонденту Ъ ДМИТРИЮ Ъ-СИДОРОВУ высказал находящийся сейчас в Москве ГРЭМ ЭЛЛИСОН, помощник министра обороны США в администрации президента Клинтона, а ныне глава Центра Белфера по науке и международным отношениям Гарвардского университета.
— Какова цель вашего приезда в Москву?
— Я приехал, чтобы принять участие в американо-российском экономическом симпозиуме, соучредителями которого являются министр экономического развития РФ Герман Греф и министр финансов США Дональд Эванс. Кроме того, как сопредседатель комиссии по американским национальным интересам в России, я планирую встретиться с рядом высокопоставленных российских чиновников. Мне хотелось бы понять, как они видят перспективу преодоления трудностей в отношениях между двумя странами, возникших в результате разногласий по отношению к Ираку.
— Считаете ли вы, что разногласия между Россией и США относительно отмены санкций Ираку, долга Багдада Москве и контрактов российских нефтяных компаний в Ираке могут быть преодолены?
— Сейчас идут интенсивные переговоры по всем этим вопросам. Думаю, что санкции против Ирака, скорее всего, будут частично сняты, а не отменены. Вопросы долга Ирака России будут решаться Парижским клубом. И клуб, видимо, примет решение о реструктуризации долга. Следует дождаться решения стран--членов клуба, но не думаю, что оно вызовет негативную реакцию в России.
— Таким образом, нефтяной вопрос остается самым серьезным камнем преткновения между США и Россией?
— Нефтяные контракты российских компаний в Ираке являются основной проблемой на переговорах. По моей информации, компромисс по этому вопросу пока не достигнут. Позиции сторон по-прежнему далеки. Господину Путину хотелось бы услышать от Буша что-то конкретное, в то время как администрация США предпочитает ограничиваться общими формулировками. Если провести рыночную оценку российских нефтяных контрактов в Ираке на сегодняшний день, то они стоили бы очень дешево. Тем не менее мне кажется, что выходом из этого тупика может стать создание совместных российско-американских предприятий, которые объединили бы многолетний опыт работы в Ираке российских нефтяных компаний и возможности их американских коллег. Однако это решение может быть принято только президентами двух стран.
— Считаете ли вы, что личные отношения президентов Путина и Буша позволят найти устраивающий обоих вариант?
— Думаю, что да, хотя это будет непросто. Я считаю, что господин Путин и его команда совершили ошибку в выборе сторон в иракском конфликте. Они правильно разыгрывали ситуацию до начала войны в Ираке, однако в самый последний момент решили поддержать Францию и Германию. Мне кажется, что администрация и президент России сочли недостаточными условия, предложенные американской стороной. Американцы не дали им никаких гарантий сохранения российских нефтяных контрактов в Ираке. Собственно, администрация Буша не знала, как долго продлится война и что произойдет с нефтяными скважинами, а обещания снять поправку Джексона--Вэника Путин слышал от Буша уже неоднократно.
— Что, на ваш взгляд, выгоднее для России: ориентация на США или на Европу?
— Европа является важнейшим экономическим партнером России, но не является единой политической структурой. США, в свою очередь, единственная в мире сверхдержава, у которой сходные с Россией глобальные политические интересы. По-моему, президент Путин хочет наладить хорошие отношения и с Европой, и с Соединенными Штатами.
— Вы являетесь одним из ведущих экспертов по борьбе с терроризмом. В одном из своих выступлений вы заявили, что Россия является "приоритетом номер один в борьбе США с международным терроризмом". Что вы имели в виду?
— В 1991 году конгресс США принял программу о выделении более $1 млрд в год на уничтожение странами СНГ ядерного оружия и усиление системы его безопасного хранения на территории России. Эта программа была предложена сенаторами Сэмом Наном и Ричардом Лугером. Результатом ее действия стало уничтожение 6 тыс. ядерных боеголовок и создание условий для хранения более 40 тыс. в России. А это половина имеющегося у России потенциала. На проведенных в конгрессе слушаниях по этому вопросу я выступал в качестве эксперта и сказал, что помощь России по созданию более совершенных систем хранения ядерного оружия является приоритетной для интересов национальной безопасности США. Ведь украденные из России ядерные материалы могут попасть в руки "Аль-Каиды", и тогда последствия для США были бы катастрофическими. Я уже встречался с главой думского комитета по делам СНГ господином Кокошиным и обсуждал новые возможности сотрудничества наших стран в области безопасности хранения ядерного оружия в России. США вместе с другими странами могли бы создать для этой цели специальный фонд в размере $10 млрд.
— Остается ли после иракского кризиса Россия для США партнером в борьбе с международным терроризмом?
— После Великобритании Россия является наиболее значимым для США партнером в борьбе с международным терроризмом. Россия давно держит в поле зрения "Аль-Каиду" и ее связи с чеченскими террористами. Некоторое время назад господин Путин пытался обратить внимание Билла Клинтона на деятельность "Аль-Каиды", однако дальнейшего развития эта тема тогда не получила. Сегодня же совместная борьба с "Аль-Каидой" и другими террористическими организациями является важнейшим приоритетом для США и России. Кроме того, Россия непременно должна использовать свое влияние в Северной Корее и Иране; в противном случае мир получит новые ядерные страны с неясными перспективами.
— Как вы оцениваете результаты, достигнутые США в борьбе с международным терроризмом?
— За пределами страны США продвигаются в этой борьбе несколько быстрее, чем внутри страны. Трагедия 11 сентября стала поводом для создания министерства внутренней безопасности. Создано оно было в кратчайшие сроки, быстро утвержден и бюджет. Другое дело, что выделенные новому министерству средства достаточно скромны — около $40 млрд, что составляет 10% бюджета министерства обороны. Несколько медлительно идет и выработка концепции внутренней безопасности США. Однако следует учесть, что многие десятилетия внутренняя угроза для США не существовала в том объеме, в котором она существует сейчас. Думаю, что лет через пять и средства, и концепция будут в полной мере обеспечивать американцам необходимую защиту.