фестиваль балет
Сегодня в рамках открытого фестиваля искусств "Черешневый лес" на Новой сцене Большого театра начинаются трехдневные гастроли балета Римской оперы с уникальными спектаклями "Дягилевских сезонов". Римляне покажут москвичам широко известную "Шехеразаду" Михаила Фокина, малоизвестную "Весну священную" и совсем неизвестные "Игры", поставленные гениальным безумцем Вацлавом Нижинским 90 лет назад. Накануне гастролей ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА встретилась с художественным руководителем балета Римской оперы КАРЛОЙ ФРАЧЧИ, самой знаменитой итальянской балериной прошлого столетия.
— Вы поступили в школу "Ла Скала" сразу после второй мировой войны. Неужели Италии тогда было до балета?
— Это был не мой выбор. В то время я жила в маленькой деревушке недалеко от Кремоны вместе с мамой и о балете даже не слышала. Просто любила танцевать под музыку. Вальсы, танго — все, что в голову взбредет. А мой отец воевал в России. Он всегда рассказывал о русских, что это народ очень благородный. Итальянцы пешком возвращались домой, были вынуждены питаться падалью, а русские крестьяне давали им хлеб, жалели их, помогали чем могли. "Нету хлеба, нету молока" (говорит по-русски.—Ъ) — эти слова я помню с детства. А в балетную школу меня отправила мама, ей посоветовали друзья.
— Вы учились у русской — Веры Волковой. Отличалась ли ее методика от итальянской?
— Нет. Итальянец Энрико Чекетти, который преподавал до революции в Санкт-Петербурге, оказал на русскую школу очень большое влияние. Но поначалу в балетном классе я чувствовала себя как в тюрьме: не понимала, зачем все это нужно. Потом в Милан на гастроли приехала Марго Фонтейн. Это было как маяк в ночи. Я поняла наконец, что хочу стать балериной. Тогда же я видела и великую Уланову. В 1946 году она приезжала во Флоренцию с Александром Лапаури и произвела на меня колоссальное впечатление. Когда молодой Джон Крэнко приехал к нам ставить "Ромео и Джульетту", я была еще корифейкой (следующая ступень балетной иерархии после кордебалета.—Ъ), а он выбрал меня на главную роль. Тогда в кинотеатре "Арлекино" как раз показывали русский фильм-балет с Джульеттой--Улановой. Мы с Джоном смотрели его три раза. По-моему, лучшей Джульетты просто не может быть.
— Вы танцевали по всему миру с самыми разными партнерами. Среди них были и русские звезды — Рудольф Нуреев, Михаил Барышников, Владимир Васильев. У всех непростые характеры. Трудно было с ними работать?
— Конечно, у нас разные культуры, но в процессе работы рождается что-то общее. Все происходит благодаря каким-то маленьким жестам, полунамекам. Главное — найти общий язык, и с русскими это всегда удается. Тогда уже не чувствуешь никаких различий — два партнера сливаются воедино.
— Балет Римской оперы под вашим руководством больше заботится о русском наследии, чем сами русские. По крайней мере, балетов Нижинского нет в репертуаре ни одного из наших театров. Чем объясняется такая страсть к "Русским сезонам"?
— Балеты Нижинского — это просто шедевры. Из них вырос весь ХХ век. А фундаментальные фигуры балетного театра — Стравинский, Шостакович, Прокофьев, Чайковский, Глазунов и, естественно, великие танцовщики — все русские.