Мировая экономика в 2018 году постепенно переходила от воспеваемого аналитиками «глобального синхронизированного роста» в начале года к возможной стагнации ближе к его концу. Поэтому, наступающий 2019-й, скорее всего, будет непростым годом. Для России главными темами, как и в 2018 году, будут санкции и нефть.
Фото: Эмин Джафаров, Коммерсантъ / купить фото
США: эйфория на фондовом рынке
В 2019 году экономика США может установить абсолютный рекорд по длительности периода беспрерывного роста. До этого самый длительный рост наблюдался с марта 1991 по март 2001 года. Если ничего не изменится, то в июле 2019 года исполнится ровно 120 месяцев экономическому подъему Америки. Остается гадать: произойдет ли это.
В начале 2018 года рост американской экономики ускорился. Рынок акций рос. Выдающиеся результаты показывали компании высокотехнологичного сектора, так называемые FAANG: Facebook, Amazon.com, Apple, Netflix, Google. Техноэйфория на рынке началась еще в 2017 году, но тогда героями были криптовалюты — биткойн в конце 2017-го почти достиг отметки в $20 тыс. В начале 2018 года криптопузырь сдулся, хотя и не лопнул, а «горячие деньги» переместились в сектор FAANG.
Горячие деньги обязаны налоговой реформе Трампа конца 2017 года. Американская экономика была близка к перегреву (почти полная занятость и некоторое усиление инфляции). В таких условиях снижения налогов обычно не проводят. Это отход от классической контрциклической фискальной политики. Фактически впервые в американской истории произошло огромное фискальное стимулирование экономики не на фоне рецессии, а в ситуации, когда безработица исключительно низкая, акции — в «бычьем» рынке с 2009 года, а стоимость активов завышена.
Все это в итоге вынудило ФРС повышать ставку чуть более агрессивно, чем на то рассчитывал рынок. К концу 2018 года эйфории поубавилась — более высокая ставка стала давить на завышенную стоимость активов, прежде всего на рынке акций, в особенности высокотехнологичных компаний. Так как рынок живет за счет заемных денег, а их стоимость вслед за ставкой растет, рано или поздно это приводит к проблемам или даже к обвалам (ситуация с FAANG напоминает так называемый пузырь dotcom, обрушение которого привело к рецессии в 2001 году).
Войдут ли фондовые рынки США в 2019 году в «медвежий» рынок? Такая вероятность существует, особенно если будут способствовать внешние факторы. Станет ли нынешний цикл роста экономики рекордным, превысит ли он предыдущие 120 месяцев расширения? Пока вопрос открытый.
Торговые войны
В марте 2018 года Трамп анонсировал введение тарифов на алюминий и сталь против Китая. Причина внезапной активности Трампа на торговом фронте доподлинно неизвестна. Возможно, это старт предвыборной кампании 2020 года, под которую как раз надо выполнять предвыборные обещания. Возможно, причина несколько глубже. Китай стал соперником Америки. КНР в недалеком будущем намеревается стать новым глобальным гегемоном, потеснив США. Во всяком случае, именно так можно трактовать серию амбициозных проектов, представленных Китаем в последние годы.
Китай вряд ли хочет довольствоваться статусом мировой фабрики. Он продвигается в R&D и теперь производит и часто успешно экспортирует высокотехнологичные товары. За последнее десятилетие заметно выросла доля страны в экспорте таких товаров, при этом доля чисто «сборочного» китайского экспорта с высоким процентом иностранных компонентов падает. Вероятно, есть реальная опасность потери технологического превосходства на горизонте 10–15 лет — видимо, эту перспективу осознали и в США.
Если это действительно так, то цель Америки более масштабна, чем просто выравнивание торговых дисбалансов. Не исключено, что прагматическая задача торговой войны — разрыв существующих цепочек производства и добавленной стоимости, которые сделали многие американские фирмы слишком зависимыми от китайской промышленности. А конечная цель — сдержать глобальные экономические и политические амбиции Китая.
Достигнутое в начале декабря на саммите G20 в Буэнос-Айресе соглашение между КНР и США — не более чем перемирие. США согласились не увеличивать тарифы на $200 млрд китайского экспорта в США в год с уже введенных 10% до 25% (предполагалось введение новой ставки с 1 января 2019 года). Однако угроза введения пошлин сохранена, тарифы могут быть введены спустя 90 дней, если Китай не пойдет на многочисленные уступки Америке — импорт значительного объема американской продукции (прежде всего в области сельского хозяйства и энергетики), защиту патентов и доступ американских компаний на рынок КНР. Если реальной целью США является именно ослабление Китая, перспективы роста глобальной экономики в 2019 году и далее будут ухудшаться, ведь во многом она шла вверх именно на подъеме Китая.
Китай: кризис невозможен и неизбежен
О проблемах в китайской экономике написаны сотни, если не тысячи книг, еще больше — научных статей. Детали всем давно известны — это огромный долг, пузырь на рынке недвижимости, масса инвестиций с сомнительной экономической отдачей, простаивающие мощности в промышленности. Перечислять можно долго. Всю околокитайскую экономическую аналитику можно условно поделить на две части: оптимисты говорят, что кризис в Китае невозможен, пессимисты — что он неизбежен.
Почему — невозможен? Оптимисты уверяют, что в КНР нет предпосылок для ситуации острого финансового кризиса, наподобие случившегося в США осенью 2008 года и вызвавшего глобальную рецессию в 2009 году. Тогда триггером кризиса стало решение финансовых властей США не оказывать помощь обанкротившемуся инвестиционному банку Lehman Brothers. В Китае, уверяют нас оптимисты, такая ситуация невозможна, так как, по сути, вся финансовая система контролируется государством и ни одному крупному банку либо нефинансовой компании не дадут упасть. Раз не будет триггера кризиса, не будет и самого кризиса, тем более что долг Китая в значительной степени внутренний, внешние факторы не смогут сильно повлиять на стабильность финансовой системы.
Почему — неизбежен? Пессимисты уверяют, что именно всеобщая уверенность, что ни одному крупному банку или компании не дадут обанкротиться, наподобие американского Lehman Brothers, приводит к тому, что финансисты и нефинансовые компании принимают слишком много рискованных решений. Само понятие риска девальвируется: зачем о чем-то переживать, если государство в любом случае придет на помощь? Но рискованные, неправильные решения не могут копиться до бесконечности. Надежда на государство, которое всех спасет, просто откладывает «час истины». Тот же Lehman Brothers упал отчасти потому, что ему перестали доверять контрагенты, а если бы они верили, что за ним стоит государство, доверие бы сохранялось. Но рано или поздно, уверяют пессимисты, что-то в системе пойдет не так. Государство хоть и сильно, но не всемогуще, оно в силах оттянуть кризис, но не предотвратить его совсем. Постоянное искусственное оттягивание кризиса в итоге приведет к нему, но только его масштаб будет больше, чем в системе без подобного искусственного сдерживателя.
Логика пессимистов кажется более убедительной, особенно учитывая состоявшийся в нашей собственной стране, казалось, невозможный и одновременно неизбежный крах СССР. Хотя эта логика и не говорит нам ни о возможной форме кризиса в Китае, ни о временных рамках.
Возможно, экономический кризис в Китае нас ждет уже в 2019 году, а возможно, он будет зреть еще несколько лет. Во всяком случае, он зреет уже очень долго.
Россия: санкции и нефть
Самые ожидаемые в 2018 году экономические события — президентские выборы и пенсионная реформа — прошли в России относительно спокойно. Интрига президентских выборов, состоявшихся в марте, заключалась не столько в их итоге, сколько в формировании нового правительства. Состав последнего особых сюрпризов не преподнес и на экономической ситуации не сказался — экономический и финансовый блок кабмина, как был сильным, так им и остался.
Давно назревшая пенсионная реформа неожиданной не стала. Ее варианты обсуждали более десяти лет, а повышение пенсионного возраста для женщин до 60 лет и 65 лет для мужчин в основном соответствовало ожиданиям экономистов. Население перемены обрадовали не особо, что, впрочем, было предсказуемо.
Не обошлось в 2018 году и без неприятных сюрпризов, главным из которых стала угроза жестких санкций со стороны США. Внесенный в августе законопроект Defending American Security from Kremlin Aggression Act of 2018 (DASKAA) только одним своим фактом обвалил рубль на несколько процентов. DASKAA подразумевает жесткие санкции против российских госбанков и суверенного долга. Их принятие может оказаться серьезным испытанием для российской финансовой системы. Этот дамоклов меч висел над российской экономикой в 2018 году. Инвесторы, опасаясь возможного запрета на операции с российским госдолгом, выходили из российских активов (ОФЗ, акций, облигаций), вообще не глядя ни на какие экономические показатели. Этот дамоклов меч будет висеть над нами и в 2019 году.
Нефть в 2018 году порадовала. Почти весь год (до середины осени) цены росли. В начале октября баррель Brent дошел до $86, то есть до максимума с ноября 2014 года. Казалось, недалеко и до заветной сотни за бочку — до сытых 2011–2014 годов. Основным драйвером роста цен на нефть в середине года стали опасения жестких санкций США в отношении Ирана. Многие аналитики, убежденные в воинственности Трампа, предупреждали о возможном дефиците нефти к концу года и даже о повышении барреля Brent до $100 к концу 2018 года. Другим фактором роста стала неплохая динамика мировой экономики в 2018 году, в основном на стимулах прошлогодней налоговой реформы в США.
Однако к середине осени картина поменялась. Вместо жестких санкций против Ирана США неожиданно предоставили исключение для восьми крупных импортеров иранской нефти, часть из которых уже успели сократить ее импорт до нуля еще до введения ограничений. На фоне повышения ставок ФРС, угрозы торговой войны США и Китая, ослабления роста в Китае и ЕС прогнозы спроса на топливо на 2019 год также пошли вниз. Наконец, темпы роста добычи американской сланцевой нефти осенью довольно резво ускорились. В итоге цена Brent в начале декабря оказалась ближе к $50/барр., чем к сотне. Если 2019 год для глобальной экономики будет достаточно мрачным, что сейчас можно считать более чем вероятным вариантом, не исключено падение нефти и до $40/барр., а возможно, и ниже.
Впрочем, российский бюджет к таким ценам адаптирован налоговым правилом (по факту цены выше $40/барр. не сильно влияют на экономику и на курс рубля). Серьезные проблемы возможны только в случае реально экстремальных уровней, ближе к $30/барр. Остается надеяться, что до этого все же не дойдет.
В целом нефть, санкции и все, что с ними связано, неизбежно будут главными темами российской экономики в 2019 году. Во всяком случае, предсказуемыми темами, непредсказуемые «черные лебеди» не в счет. Возможная матрица исходов — в самом негативном варианте реализуются сразу оба риска — жесткие санкции плюс падение цен на нефть до $30–40/барр. Brent. Этот вариант грозит возможной рецессией в экономике и падением рубля до 80–90 руб./$. Самый лучший вариант — относительно высокие цены на нефть $60–70/барр. Brent и смягчение ситуации с санкциями (и отсутствие всяческих неприятных «черных лебедей»). В этом случае стоит ожидать неплохого роста ВВП на уровне 2–3% и даже некоторого укрепления рубля на несколько процентов.