премьера танец
В Центре имени Мейерхольда творческое объединение ЦЕХ провело третий вечер долгоиграющего проекта "ПерфорМания". Творческая кухня отечественных производителей современного танца ТАТЬЯНЕ Ъ-КУЗНЕЦОВОЙ показалась несъедобной.
Центр экспериментальной хореографии (ЦЕХ), объединяющий московские группки современного танца, года два назад экспериментировал на территории школы танца "Вортекс". По субботам полусамодеятельные творцы получали возможность показать свои опусы заинтересованным лицам прямо в репетиционных залах, нехитро переоборудованных под зрительные. Билеты продавались за символическую цену в 5 рублей, а после просмотров творцы неформально общались со своей публикой в местном буфете. И это был самый подходящий формат для тех полуфабрикатов, которые рождал московский танцевальный авангард.
В этом году ЦЕХ, руководимый Сашей Пепеляевым, совершил карьерный взлет. Переименовав группки в Театры танца, этот хореограф-менеджер убедил Центр Мейерхольда предоставить сцену для бессрочного проекта "ПерфорМания", дабы отечественный современный танец мог выйти из подполья. Первые два вечера проекта были отданы "Провинциальным танцам" Татьяны Багановой. Лучшая труппа России, впрочем, и без "ПерфорМании" могла бы сделать аншлаг в любом театре Москвы. К третьему вечеру ЦЕХ выдохся и вышел на свой привычный любительский уровень.
Ярославский философ тела Александр Гиршон недавно перебрался в Москву и отметил новоселье новой работой "Про/зрение". Задавшись вопросом "Что ты видишь, когда смотришь?", творец вывесил на сцене простыню, на которую проецировал то таблицу окулиста, то себя и других соучастников исследования — трех рыхлых дам в платьицах и сухощавого лысого мужчину в трусах. Этот мужчина, вероятно, был альтер эго автора: они долго двигались синхронно, пока не начали закрывать друг другу глаза и прихватывать поперек торса. Дамы двигались элегичнее: неуверенно переступали ногами и плавно помавали руками — похоже, для того, чтобы удержаться в вертикальном положении. Вскоре друзья автора исчерпали свои телесные умения, и спектакль перешел в философскую фазу: по сцене раскатали шесть рулонов факсовой бумаги, расчертив площадку на клеточки, все надели повязки на глаза и, подергиваясь, принялись ходить по бумажным лентам. Потом появился юноша, похожий на младшего научного сотрудника советских времен, который не мог сделать даже "косички" (перемещение по сцене с помощью заворачивания и выворачивания стоп), зато принес и раздал всем очки. Компания их надела и уставилась в зал. Ярославцы, как осевшие в Москве, так и приехавшие специально на "проект", поддержали согражданина аплодисментами и букетами.
Москвичка Дарья Бузовкина, выступающая под именем Дарья Абсолют, показала два произведения. Одно — на троих, но без всякого обыгрывания "водочного" псевдонима: женщины то выстраивались в затылок, каноном повторяя комбинацию движений, то брались за руки, делая вид, что не могут распутаться. И все потому, что хореографиня Абсолют вычитала у философа Платона поразившую ее мысль про сложение и разделение единиц (каковую и предпослала эпиграфом к своим незатейливым физкультупражнениям). В сольном опусе "Просто..." Дарья (танцующая по совместительству в пепеляевской труппе "Кинетик") выступила в своем привычном амплуа не по годам умной нимфетки. Надела детский сарафанчик, заплела косички, надула воздушный шарик, прочитала текст про совершенство шара, поиграла в крестики-нолики, исполнила танец (с типичными для творческой манеры Абсолюта детскими присогнутыми коленочками, лапками кенгуру и прыжками на коленках), а в финале приставила к попке бинокль, поиронизировав таким образом над собой и над зрителями.
Во втором отделении эстонская сверстница Дарьи Абсолют Ренате Кеерд вместе с партнером Хельгуром Росетхалом показала работу несопоставимой степени зрелости и таланта. Ее "Мистические звуки в храпящей ночи" — про то, как сошлись и ужились вместе совсем разные мужчина и женщина,— отличались и ясностью концепции, и внятностью изложения, и точностью пластического решения, и западным лаконизмом световой партитуры. И, наконец, профессионализмом обоих исполнителей, включавшим кроме технической грамотности еще и темперамент, и актерский дар.
Но этот заграничный продукт — случайный подарок отечественной "ПерфорМании", уже к третьему вечеру столкнувшейся с дефицитом мало-мальски нормальных спектаклей. Впрочем, блаженненьких в России любят. И может, еще не один год респектабельный Центр Мейерхольда будет предоставлять свою сцену пластическим графоманам, а маньяки-зрители — платить деньги за их "высокую болезнь".