процесс
Вчера в Мосгорсуде на процессе по делу о взрыве на Котляковском кладбище, в результате которого погибли 12 человек и еще два десятка получили ранения, прошли прения сторон. Для подсудимого Михаила Смурова обвинение потребовало 11 лет заключения. Адвокат считает, что обвиняемого надо оправдать за недоказанностью вины.
На вчерашнее заседание в Мосгорсуде Михаил Смуров, находящийся под подпиской о невыезде, приехал первым. Корреспонденту Ъ он заявил, что не питает никаких иллюзий в отношении решения Мосгорсуда. "На приговор я, конечно же, возьму котомку с вещами — ведь, скорее всего, меня посадят, хотя к этому взрыву я не имею никакого отношения",— сказал обвиняемый.
Но первым в прениях слово дали гособвинителю Камилю Кашаеву, который начал свое выступление словами о том, что законы и Конституция гарантируют всем гражданам право на жизнь и отнимать ее никто не вправе. Такое преступление, продолжал обвинитель, которое повлекло гибель 12 человек и мучительные страдания еще 24 человек, заслуживает самого сурового наказания. По мнению господина Кашаева, совокупность добытых во время следствия доказательств свидетельствует о полной причастности бывшего "афганца" Смурова к этому преступлению.
Напомним, что 10 ноября 1996 года на Котляковском кладбище собралось несколько сотен человек, пришедших помянуть убитого в 1994 году председателя Российского фонда инвалидов войны в Афганистане (РФИВА) Михаила Лиходея. Во время поминок у могилы произошел мощный взрыв. Главной мишенью для преступников был сменивший Лиходея на посту председателя РФИВА Сергей Трахиров. В этом преступлении следствие обвинило Валерия Радчикова, еще одного бывшего председателя "афганского" фонда, и двух его подчиненных — Андрея Анохина и Михаила Смурова. У Радчикова были личные счеты с Михаилом Лиходеем: тот долгое время обвинял полковника в различных финансовых нарушениях, в частности в присвоении $2,5 млн, полученных за счет экспортно-импортных льгот. Это дало ход различным проверкам, которым подверглись многочисленные предприятия Валерия Радчикова, и уголовному делу против него. По версии следствия, Радчиков решил отомстить сначала Лиходею, а потом и Сергею Трахирову.
Московский окружной военный суд, в котором вначале рассматривалось это дело, 21 января 2000 года оправдал подсудимых за недоказанностью вины и освободил из-под стражи. 25 июля 2000 года военная коллегия Верховного суда подтвердила законность приговора. Однако уже в декабре он был отменен президиумом Верховного суда по протесту главного военного прокурора.
Дело было направлено на новое расследование в Генпрокуратуру. Фигуранты остались прежними. Но 31 января 2001 года полковник Радчиков погиб в автокатастрофе. Андрей Анохин в ходе расследования скрылся от правоохранительных органов. Таким образом, перед судом предстал единственный обвиняемый — Михаил Смуров.
Ссылаясь на ранее добытые доказательства, гособвинитель сообщил, что участвовать в подготовке взрыва Михаила Смурова уговорил водитель полковника Радчикова Андрей Анохин. От его имени Анохин сначала передал Михаилу Смурову $10 тыс., а после взрыва — еще $30 тыс. Утверждая это, следствие исходило из того, что Михаил Смуров в тот момент находился в трудном материальном положении и фонд Радчикова подарил ему ВАЗ-2106, на котором Смуров добывал себе средства к существованию. Именно на этой "шестерке" подельники ездили для испытания взрывного устройства и пульта управления летом 1996 года на пустырь возле Сиреневого бульвара. Затем, по данным обвинителя, Михаил Смуров довел до ума пульт управления, перепаяв схему. Взрывчатку и пульт управления ему через водителя Анохина передал якобы сам Валерий Радчиков. Тротила было, как считает следствие, 4,6 кг.
Вечером 9 ноября 1996 года соучастники закопали самодельное взрывное устройство (СВУ) под столиком у могилы Михаила Лиходея и проложили провод для дистанционного управления. Но всему этому предшествовал разговор между Сергеем Трахировым и народным депутатом РФ Францем Клинцевичем, который предупредил председателя РФИВА, что тот заказан.
Свидетели утверждают, что видели Андрея Анохина на поминках, хотя его не приглашали, и тот отказался выпить за упокой Михаила Лиходея. А в своих показаниях Андрей Анохин утверждал, что случайно привел бомбу в действие: поправляя полы своего пальто, он нечаянно нажал на кнопку пульта в кармане. По материалам дела, его подельник Смуров еще час после взрыва находился в своей "шестерке" на кладбище.
Еще одним доказательством причастности Смурова и Анохина к взрыву следствие считает несколько ворсинок меха, найденных на скотче, которым был заклеен пульт управления. Экспертиза установила, что это мех с норковой шапки, принадлежащей матери Михаила Смурова.
Гособвинитель предложил суду приговорить Михаила Смурова к 11 годам строгого режима, добавив к этому наказанию иск РФИВА о возмещении ущерба на 1 млн 300 тыс. руб., затраченных на похороны всех погибших при взрыве.
На доказательства следствия Михаил Смуров и его адвокат Игорь Вербицкий имели свои контраргументы. "Неужели вы думаете, что я сидел дома и перепаивал схему пульта управления в норковой шапке своей мамы?" — спросил обвиняемый Смуров. И затем добавил, что паяльник, который был изъят как вещдок, уже долгое время был сломан. Да и пробы припоя, взятые с того же паяльника, не совпали с припоем на пульте СВУ. Вечером же 9 ноября, как заявил подсудимый, он чинил ту самую "шестерку" почти до полуночи, а потом напился. И машина, как он утверждает, была не на ходу.
По поводу собственной явки с повинной Михаил Смуров заявил, что "для мужчины унизительно жаловаться, но меня два дня били табуреткой, а потом стали шантажировать и угрожать, что посадят жену, и я такое не выдержал". "Я же не могу допустить, чтобы пострадала жена",— добавил он. Тогда же Михаилу Смурову продемонстрировали заявление о явке с повинной от Андрея Анохина, почерка которого подсудимый, по его словам, не знает. "Но знаете, так гадостно стало на душе, что он там написал на меня. Мне сказали: 'Напиши, что привез Анохина, и завтра уйдешь домой'. Ну я и написал".
По словам Михаила Смурова, следствию на самом деле были представлены "семь размеров проводов", начиная от простого электрического удлинителя, а не один с места преступления. Следствие считает, продолжал обвиняемый, что полученные за преступление $30 тыс. он якобы прокутил в казино. "А я туда, чтобы пропивать деньги, никогда в жизни не ходил". К тому же осколки от СВУ, представленные вначале следствием, были, по результатам экспертизы, разного происхождения. А потом они и вовсе пропали.
В связи с этим адвокат Игорь Вербицкий обратился к суду с просьбой "принять единственно правильное решение и полностью оправдать подсудимого Смурова, так как собранные следствием доказательства подтверждают его невиновность". А в своем последнем слове Михаил Смуров заявил, что не хочет просить суд ни о чем. "Преступление, в котором меня обвиняют, чудовищно, но я стоял и буду стоять на том, что к взрыву никакого отношения не имею",— сказал он. С этим суд удалился, чтобы 28 мая вынести приговор.
ЮРИЙ Ъ-СЮН