Фестиваль "Звезды белых ночей" принял на сцене Мариинского театра Всемирный оркестр мира. 100 лучших оркестрантов из 45 стран и Валерий Гергиев исполнили прокофьевскую "Оду на окончание войны". Из Петербурга — ВЛАДИМИР Ъ-РАННЕВ.
Всемирный оркестр мира основал в 1995 году сэр Джордж Шолти к 50-летнему юбилею ООН. Идеалистическая убежденность великого маэстро в особой миссии этого интернационального оркестра оказалась жизнестойкой. После смерти дирижера за "всемирный" пульт встал Валерий Гергиев. Музыканты Оркестра мира играют сложнейшие партитуры почти без репетиций, демонстрируя чудеса взаимопонимания. Впрочем, оркестровый интернационализм — явление не новое и обязано не юбилейным проектам, а самой практике музыкального исполнительства.
На "Звездах белых ночей" звучание оркестра не было идеальным, но харизматическая энергетика маэстро Гергиева заразила музыкантов и заслонила недостатки сыгранности. Даже пауза, вызванная награждением мариинских звезд спонсорскими премиями Ermenegildo Zegna, не смогла рассеять напряжения в зале.
В программе были Мендельсон, Р. Штраус и Стравинский, но кульминацией вечера стало исполнение прокофьевской "Оды на окончание войны" (автор не уточняет, какой именно — войны вообще, хотя премьера прошла в 1945-м и современникам было не выбирать). Открывать неожиданную музыку в привычке маэстро Гергиева. Это произведение редко исполняется ввиду многих своих несовершенств, но интригует масштабностью идеи и монструозным составом оркестра, напоминающим "симфонические" кадры из "Веселых ребят". Сцена заставлена роялями и арфами, блестят десятки раструбов медных, позади теснятся грифы контрабасов и внушительная батарея ударных. Патетика благородного замысла — "радость мирного труда и пафос восстановления", как говорил сам Сергей Прокофьев в газетном интервью,— диссонирует c громоподобной поступью этого ревущего дракона, отчего все сочинение производит впечатление некоего грандиозного циркового недоразумения. Но недоразумения ценного, ибо когда мы еще услышим такого Прокофьева — разрывающегося между "неуемным творчеством" (Борис Асафьев) и сталинским политзаказом на панегирик.