Ни слова

Помочь в диалоге между журналистами России и Украины, без которого не начнется и общественное примирение, возможно, должны третьи страны. В этом главный редактор «Д» с российской стороны Виктор Лошак убедился, вернувшись из Киева.

Должен извиниться перед редактором международного отдела Tageszeitung, популярной берлинской газеты, Барбарой Ортель: я действительно виноват в том, что тонко выстроенный ею сценарий дискуссии на тему «Репортаж в час испытаний» в украинском отделении немецкого Фонда Эберта оказался невостребованным. Разговор пошел в совершенно не запланированном модератором направлении. Ее интересовали важные аспекты журнализма, которые мы должны были обсудить с главным редактором радио «Новое время», а в прошлом руководителем газеты «Коммерсантъ-Украина» Валерием Калнышем, заместителем директора Института мировой политики Натальей Ищенко и депутатом, а в прошлом тоже журналистом Мустафой Найемом. Последний — важная фигура новой украинской политики. Его историческая известность предопределена вот этим постом в Facebook: «Встречаемся в 22.30 под монументом Независимости. Одевайтесь тепло, берите зонтики, чай, кофе, хорошее настроение и друзей. Перепост всячески приветствуется». Считается, что именно с этого призыва в ночь с 21 на 22 ноября 2013 года начался последний Майдан, так радикально изменивший жизнь Украины.

Я не предполагал, что дискуссия в небольшом, но переполненном зале Центра Пинчука уйдет на четыре часа в сторону лишь из-за одного моего риторического вопроса: могут ли и должны журналисты, российские и украинские, начать диалог друг с другом не из-за пропагандистских брустверов, а напрямую? Должны ли мы быть пристегнутыми к войне идеологий или у нас есть более важная задача — дать услышать и понять друг друга людям, желающим вернуться к нормальным отношениям между странами?

Не хотел бы претендовать на новизну темы. Здесь, в киевском представительстве Фонда Эберта, отношения России и Украины, видимо, рассматривали много и с самых разных сторон. Перед началом разговора нам подарили только-только выпущенный фондом сборник мнений и аналитики, не меньше половины которого посвящено российско-украинским отношениям. Здесь все в амплитуде от феерических выдумок о том, как Россия закачала в экономику Германии €1,3 трлн и теперь ею руководит, а наши хакеры взяли под контроль немецкие госучреждения, до взвешенных, хотя зачастую и критичных к российской политике мнений и интервью. Тот же великий прогнозист Фрэнсис Фукуяма, побывав в Киеве, не дал России шанса даже в сослагательном наклонении. «Многие восточноевропейские страны,— рассуждал Фукуяма о близкой Киеву теме расширения НАТО,— стремящиеся в альянс, сказали бы, что Россия со своей долгой историей империализма все же подошла бы к точке, когда она хотела бы доминировать над соседями… Я склонен думать, что эти страны имеют право войти в альянс».

Если исключить специалистку по мировой политике, которая сходу заявила, будто Украина всю советскую историю была колонией России, а за украинский язык расстреливали, все остальные мнения, какими бы иногда крайними они могли показаться приехавшему из Москвы, могли иметь право на жизнь. Мнения всех выступавших можно было бы разделить на три группы. Первая — это те, кто говорил: да, нужно на равных встречаться и разговаривать, «трэба почуять одын одного», молодежь уж точно не виновата в сложившемся конфликте. Вторая: не хотим ни видеть, ни слышать Россию, ни разговаривать с ней, «лучшее, что вы можете для нас сделать,— это уйти из нашей жизни» (как будто кто-то сильный и добрый может перенести Украину куда-нибудь в Швейцарию или на худой конец в Америку). Третья позиция: пока идет война, любой диалог исключен, мы можем говорить только с теми, кто признает все наши оценки того, что произошло в Крыму и на Донбассе.

Трудно было ожидать, что так активны в зале будут молодые украинские журналисты. Один оценил всю дискуссию фразой: «Вы говорите про условную Украину и условную Россию, а не про те, что есть». Как быть с тем, что на Украине существует запрос на мир, что прекращения войны желают 56% опрошенных граждан? Естественно, что более воинственные отвечали: мы не хотим мира с унижением и т. д. и т. п.

Всю жизнь я был уверен, что везде и всюду журналисты могут найти общий язык. И вот убедился, что это не так или не совсем так. Убедился, что в определенной ситуации обвиняемым может быть даже не человек, а язык: «Для нас русский язык — это форма проникновения пропаганды Российской Федерации в нашу жизнь». При этом тут же заявляют: да, дома, в семье, мы говорим на русском, но это ничего не значит. Вспомнил, что несколько лет назад ровно такое же утверждение я слышал от Юлии Тимошенко, которая вот-вот может стать президентом Украины.

Важно, чтобы не разочаровала эта дискуссия не только журналистов, но и немецкий фонд. Возможно, продолжение дискуссии можно перенести в третью страну, где никому не придется отбывать во время встречи патриотическую повинность: клясться под телекамеры, микрофоны и вспышки фотоаппаратов в верности идеям и людям. Одно ясно: нужно начинать хотя бы болезненный, но разговор.