Параллельно со сбором данных для индекса деловой активности Ассоциация менеджеров и ИД "Коммерсантъ" продолжили проведение специальных "исследований месяца". На этот раз предметом исследования стали проблемы охраны коммерческой тайны и перераспределения прав собственности в ходе национализации. Выяснилось, что коммерческая тайна представляет интерес для конкурентов, только если содержит информацию о планах предприятия по поставкам продукции, а национализация воспринимается менеджерами лишь как механизм передела собственности.
Тайная власть
Внимание к коммерческой тайне обусловлено тем, что на рассмотрении в правительстве находится законопроект, направленный на урегулирование отношений, связанных с обладанием коммерческой тайной, ее правовой охраной и защитой, а также иных отношений, не урегулированных действующим законодательством. Мы попытались оценить значимость данной проблемы для российского делового сообщества, уточнить наиболее уязвимые места в охране коммерческой тайны и определить, в какой именно государственной поддержке в этой сфере более всего заинтересованы российские менеджеры. Согласно опросу, почти две трети респондентов считают, что проблема коммерческой тайны "актуальна", а еще около 30% готовы согласиться с тем, что в определенных ситуациях эта проблема может возникать — именно так мы интерпретируем вариант ответа "скорее актуальна". Вариант "скорее не актуальна" избрали 5,4% респондентов, "не актуальна" — 0%.При этом представляет интерес распределение ответов на вопрос о том, какого рода информация представляет для компаний наибольшую коммерческую ценность. Выяснилось, что только 5,3% респондентов ставят на первое по важности место данные об организационной структуре и структуре собственности компании. Чуть меньше одной пятой опрошенных относят к такой информации производственную статистику, чуть более трети — научно-техническую и технологическую информацию. Самым частотным стал ответ "финансово-экономическая информация".
Данные результаты позволяют сделать ряд интересных выводов. Во-первых, вопреки общепринятому и довольно распространенному мнению структура собственности компаний вряд ли относится к "тайнам за семью печатями". В тех случаях, когда это диктуется соображениями экономической выгоды, компании охотно раскрывают структуру своей собственности. Поскольку в нашем опросе принимают участие не только компании, чьи акции торгуются на организованном рынке ценных бумаг (а к ним в наибольшей степени относится требование закона об акционерных обществах о раскрытии структуры акционеров), можно считать, что этот результат выявляет тенденцию, характерную для всей экономики в целом. Во-вторых, производственная информация, судя по результатам опроса, самостоятельной ценности не имеет, в отличие от данных о финансовом положении и деловых перспективах предприятия, которые оцениваются как безусловно значимые. Другими словами, физические объемы запаса готовой продукции на складах предприятия не являются коммерческой тайной сами по себе (тем более что охранять такие данные от нежелательной огласки практически невозможно), а лишь в той степени, в какой они представляют собой выполненные или выполняемые работы по заключенным контрактам. Поэтому можно считать, что сейчас все большее признание в деловом сообществе получает такая точка зрения: "Главное — не иметь товар, а знать, кому его можно продать".
Дополнительный аспект этой проблемы раскрывается через анализ ответов на следующий вопрос — относительно сферы, в которой можно ожидать максимального эффекта от принятия закона о коммерческой тайне. Очень показателен тот отрыв (см. диаграмму), с которым вышел вперед вариант ответа "защита стратегических планов компании от недобросовестных действий конкурентов" (ровно половина опрошенных выбрали данный вариант). Таким образом, к "функциональному" аспекту проблемы (приоритет финансовых показателей по сравнению с собственно производственными) добавляется "временной": информация представляет особую ценность (а значит, и нуждается в особой защите) тогда, когда она имеет отношение не столько к текущему функционированию компании, сколько к планам дальнейшего расширения бизнеса.
С другой стороны, важно отметить, что относительная важность различных аспектов проблемы изменяется при небольшом изменении формулировки вопроса. Заключительный вопрос данного раздела предлагал респондентам ответить, каких выгод их компании ожидают от более эффективного законодательного регулирования в сфере информации. Отличие данного вопроса от предыдущего состоит в том, что предыдущий концентрируется только на законопроекте "О коммерческой тайне", в то время как этот предлагает оценить последствия государственной политики в области защиты информации в целом. И при такой формулировке вопроса на первое место выходит удержание конкурентных преимуществ за счет законодательного обеспечения безопасности раскрытия информации (43,2% опрошенных указали этот вариант). А защита стратегических планов компании от недобросовестных действий конкурентов занимает последнее место. Таким образом, можно сделать два вывода из анализа ответов респондентов. С одной стороны, основным эффектом рассматриваемого законопроекта они считают именно защиту стратегической информации. С другой стороны, если бы принимаемое законодательство характеризовалось большей эффективностью, тогда на первое место вышло бы удержание конкурентных преимуществ. Таким образом, видно, что, хотя респонденты и признают важную роль, которую может сыграть находящийся на рассмотрении в правительстве закон, они все же не считают его близким к идеалу.
Государственная проблема
В каждой стране мира, не исключая и самые развитые, периодически возникает и вопрос о том, каким должно быть оптимальное соотношение между частной и государственной собственностью. В России по понятным причинам этот вопрос стоит особенно остро из-за специфики приватизационных процессов и всей истории развития частной собственности.Однако не только соображения социальной справедливости и соблюдения законности при проведении приватизации заставляют вновь и вновь возвращаться к вопросу о государственном участии в структуре собственности экономики. Дело в том, что многие руководители российских компаний связывают медленный экономический рост с тем, что некоторые из важнейших отраслей стали частными, в то время как по специфике оказываемых ими услуг должны были остаться государственными. Такой точки зрения придерживаются 41,2% участников нашего исследования. С другой стороны, 52,9% считают долю государства все еще избыточной, и только 5,9% — оптимальной.
При наличии такой мощной поддержки деприватизации (или национализации), в среднесрочной перспективе подобные процессы наверняка активизируются. Чего стоит ожидать от них? Подавляющее большинство опрошенных (45,7%) считают, что их главным результатом станет лишь новый виток борьбы за собственность. Четверть участников опроса (25,7%) видят в национализации инструмент повышения обороноспособности и безопасности страны, и только 17,1% считают, что национализация способна привести к улучшению инвестиционного климата. 11,4% опрошенных менеджеров видят в возможной национализации не более чем меру наказания или акт социальной справедливости — то есть не ждут от нее прямых экономических последствий.
Это идет вразрез с представлением тех же респондентов о том, следовало бы проводить национализацию, если вообще имеет смысл это делать. Так, среди категорий предприятий, которые следовало бы национализировать, респонденты выделили инфраструктурные компании, имеющие стратегическое значение для российской экономики (42,9%), предприятия оборонного комплекса (28,6%), затем предприятия с неэффективным управлением (14,6%), и только на последнем месте оказались предприятия, приватизированные с грубым нарушением закона.
Такая позиция участников опроса наверняка обусловлена тем, что в экономике соображения эффективности должны быть более важными, чем соображения справедливого распределения собственности или социальной справедливости. Любые попытки национализации означали бы резкое нарушение текущего функционирования компаний, и, что еще хуже, они значительно бы подорвали только формирующееся доверие крупного капитала к современному политическому режиму. В таких условиях проведение полномасштабной национализации было бы равносильно экономической катастрофе. Ведь только недавно началось замедление оттока капитала и возникла тенденция к его репатриации; только недавно компании стали разрабатывать действительно долгосрочные инвестиционные программы; только недавно экономика начала становиться более "прозрачной" (и значит, более управляемой). Всерьез требовать национализации в таких условиях — значит отбрасывать страну на десятилетия назад.
СЕРГЕЙ Ъ-ЛИТОВЧЕНКО, АЛЕКСАНДР Ъ-ДЫНИН, Ассоциация менеджеров; ПЕТР Ъ-РУШАЙЛО, Ъ