заместитель министра природных ресурсов, руководитель государственной службы охраны окружающей природной среды МПР
"Природоохранное законодательство стало жертвой топорной федерализации"
— Насколько оправдано решение о расформировании Госкомэкологии и передаче его функций в МПР?
— Устройство системы управления — вопрос философский. В каждом варианте есть свои плюсы и минусы. Например, в четверг я встречался с омским депутатом Олегом Смолиным, мы обсуждали проблему ртутного загрязнения почв на территории Казахстана (оно грозит загрязнением реки Иртыш). Эта проблема касается трех ведомств: водохозяйственного, геологического и ведомства по охране окружающей среды. Поскольку министерство одно, мне было просто отвечать на все вопросы депутата, ведь всех — и геологов, и работников водной службы — я мог бы вызвать и посадить за один стол, чтобы всем вместе придумать, что делать. А если бы ведомства были разные, было бы сложно.
— С другой стороны, МПР само себя контролирует...
— МПР себя не контролирует, потому что не ведет хозяйственной деятельности в сфере недропользования. МПР контролирует компании, которые являются недропользователями.
— Как часто у министерства возникают экологические претензии к нефтяным и газовым компаниям?
— Довольно часто. В ХМАО с 2000 по 2002 год в три раза увеличилось количество факелов сжигаемого попутного газа. Нефтяным компаниям легче сжигать газ, чем заниматься вопросами его переработками. Я не знаю, кто там с кем воюет — нефтяники с "Газпромом" или СИБУРом, но из-за этого выпадает возможность нормальной утилизации попутного газа, что было оговорено лицензионными соглашениями и необходимо с точки зрения охраны окружающей среды.
— Бывают ли проблемы в части допуска контролирующих органов на объекты недропользователей?
— Нет. Таких проблем не возникает.
— Как вы взаимодействуете с общественными экологическими организациями?
— С этого года мы ежемесячно проводим встречи с ведущими экологическими организациями, которые включены в общественный совет при министре.
— Экологи говорили, что этот общественный совет собирался всего один раз...
— С участием министра он действительно проходил только один раз, но я с ними встречаюсь раз в месяц, поскольку вопросы которые интересуют экологическую общественность, находятся в основном в моей компетенции.
— Как происходит работа с общественными организациями в регионах?
— Много зависит от того, какая где ситуация. Мы стараемся наши территориальные органы побудить к более активному взаимодействию с экологической общественностью.
— Это приносит какую-то ощутимую пользу?
— Это должно приносить пользу. Для МПР она в том, что мы не из газет узнаем, чего общественность хочет, а от нее самой. Общественные организации иногда правильные идеи подсказывают.
— Тем не менее конфликты периодически возникают, особенно по поводу экологических экспертиз. Насколько вообще учитывается мнение общественной экологической экспертизы?
— Мы стараемся его учитывать, хотя это и не всегда получается. Сейчас прошли общественные слушания по "Сахалину-2", все требования общественных экологических организаций мы передали экспертам государственной экологической экспертизы. Я попросил, чтобы в заключении экспертов были обязательно отражены ответы на вопросы, которые подняла общественная экологическая экспертиза и чтобы по каждому из этих вопросов они в экспертном заключении написали свое мнение, которое будет мнением государственной экспертизы. До окончания срока ее проведения осталось не так долго ждать, посмотрим, что эксперты напишут.
— Какова, на ваш взгляд, ситуация с участком Д-6?
— Решение о лицензировании этого участка было принято давно, еще при предыдущем руководстве министерства. Д-6 был лицензирован без оценки воздействия на окружающую среду. Вообще, в таких экологически уязвимых местах, как Балтика, нужно делать оценку воздействия на окружающую среду до того, как участок выставляется на конкурс или аукцион. Сказать сейчас, что Д-6 нельзя разрабатывать, уже поздно — у компании есть лицензия. Но мы вправе потребовать от нее максимального учета природоохранных требований, и это будет сделано. В частности, в проектной документации, которую рассматривала экологическая экспертиза, принят нулевой сброс. Никакие загрязняющие вещества с платформы не должны попадать в море. Это совсем иная ситуация, чем на Сахалине, где сброс отнюдь не нулевой, хотя проект компании Sakhalin Energy тоже прошел экспертизу и имеет положительное заключение, подтверждающее допустимый уровень воздействия на окружающую среду.
— Что думают в МПР об экологической безопасности проектов трубопроводов Западная Сибирь--Мурманск, Ангарск--Находка и Ангарск--Дацин?
— Проект трубопровода в Мурманск на экспертизу еще не поступал, а проекты нефтепроводов в Находку и Дацин сейчас находятся на рассмотрении ГЭЭ, и я бы не хотел заранее комментировать, к каким выводам могут прийти эксперты. Но по обоим проектам есть серьезные вопросы, связанные с экологией.
— Экологи утверждают, что нефтяники часто скрывают аварии на трубопроводах. Что вы можете об этом сказать?
— Действительно, у нас есть данные, что некоторые аварии скрываются...
— Сами нефтяники говорят, что им это делать невыгодно — штрафы ведь невысоки...
— Штрафы небольшие, но есть еще гражданско-правовая ответственность за экологический ущерб.
— Как вы оцениваете российское природоохранное законодательство в целом?
— Оно, конечно, несовершенно, и есть правовые пробелы. Сейчас основной из них — вопрос платы за негативное воздействие на окружающую среду. Система этих платежей после эпопеи с участием Верховного и Конституционного судов оказалась разрушена. Самый важный системный недостаток состоит в том, что природоохранное законодательство во многом стало жертвой топорно понятой федерализации. Принятый в начале прошлого года закон разделяет объекты экологического контроля, то есть предприятия-загрязнители, на объекты федерального уровня, уровня субъектов федерации и муниципального уровня. То есть на одной территории одновременно должны действовать три природоохранных органа — федеральный, субъекта федерации и муниципальный. В других сферах государственного управления такое допустимо. Например, управление автодорожным хозяйством разных уровней еще может существовать, хотя это не лучшая схема. Но окружающая среда едина, особенно такие ее компоненты, как атмосферный воздух и поверхностные воды. Загрязнения воздуха и воды свободно пересекают любые административные границы. Оптимальной системой государственного управления была бы единая система, включающая федеральный, региональный и местный компоненты. К сожалению, такая система не вписывается ни в действующее природоохранное законодательство, ни в Бюджетный кодекс.
Интервью взял ДЕНИС Ъ-СКОРОБОГАТЬКО