Великий пролетарский издатель


Великий пролетарский издатель
Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ  
       80 лет назад Политбюро ЦК ВКП(б) постановило разорвать отношения с любимцем Максима Горького книгоиздателем Зиновием Гржебиным "с наименьшим денежным ущербом для РСФСР и полнейшим финансовым и торговым бойкотом". Этим решением большевистское правительство разорило крупного частного издателя, в течение нескольких лет ведшего собственную игру с советскими чиновниками. В том, чего было больше в этой игре — просветительского пафоса или сознательного надувательства,— не смогли разобраться ни современники, ни потомки.

Карикатурист
       Зиновий Гржебин пришел в коммерцию далеко не сразу. До этого он успел поучиться в художественных школах Харькова, Мюнхена и Парижа и прославился как художник-карикатурист. Гржебинские карикатуры, а также издаваемый им журнал "Жупел" производили на высших государственных чиновников и государя-императора такое впечатление, что карикатурист-редактор был арестован и приговорен к году тюрьмы.
       На свободу он вышел уже всероссийской знаменитостью: в России всегда любили страдальцев за правду. Тюрьма открыла перед Гржебиным все двери — он участвовал в реализации нескольких модных издательских проектов (издательства "Шиповник" и "Пантеон", газета "Новая жизнь" и др.).
       Сразу после Февральской революции Гржебин был включен в список деятелей культуры, которых следовало привлечь для работы в создававшемся Министерстве изящных искусств. Временное правительство оценило его заслуги перед отечеством, и Зиновий Исаевич смог легко вписаться в новую жизнь. Но возможность развернуться по-настоящему появилась лишь с приходом большевиков. Дело в том, что большим поклонником организаторского таланта Гржебина был Максим Горький. Имя Горького и деловая хватка Зиновия Исаевича представляли собой гремучую смесь.
       
Книги — народу
       Послереволюционная Россия представляла собой совершенно уникальный книжный рынок. В значительной степени это было связано с принятием новой орфографии. Орфографическая реформа означала, что все книги должны быть переизданы заново по новым правилам. Однако дело было даже не в новой орфографии, а в том, что просвещение народа было идеей фикс всей российской демократической общественности. Мечта о том, чтобы народ понес с базара Белинского и Гоголя, оказалась на удивление живучей. Любые программы, направленные на борьбу с неграмотностью, и издание литературы "для народа", были просто обречены на государственную поддержку.
       Еще до революции Зиновию Исаевичу удалось убедить Горького в своих деловых способностях. И когда в советское время Горький получил возможность пробивать культурные и гуманитарные проекты, то Гржебин фактически возглавил главный издательский проект Горького — "Всемирную литературу".
       Договор об организации этого издательства был заключен 20 августа 1918 года. "Всемирная литература" должна была переводить на русский язык иностранную литературу XVIII — начала XX века, а также печатать русскую классику. Причем на Горьком лежала обязанность вести переговоры с Наркомпросом, через который государство должно было финансировать деятельность издательства.
       Любое начинание, к которому имел отношение Горький, пользовалось особой поддержкой большевистского правительства, которое было готово финансировать все что угодно, чтобы сохранить хорошие отношения с главным пролетарием русской литературы. "Я еще помню,— вспоминал впоследствии А. В. Луначарский,— с какой робостью мы... подходили к Горькому, чтобы через посредство издательства 'Всемирная литература' перекинуть к нему мост от партии. Ведь всем хотелось сохранить за нею этого блестящего писателя".
       
Двойная бухгалтерия
       Большевики были готовы финансировать все, о чем попросит Горький, но особых денег у них не было и дать много они не могли. Однако большинство деятелей культуры вообще не получали ни копейки. Гржебин оказался одним из немногих частных издателей, чья деятельность поддерживалась государством.
Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ  
Благодаря орфографической реформе емкость послереволюционного книжного рынка была практически необъятной: напечатанные по новым правилам книги расхватывались и в городах, и в деревнях
Уже в первые послереволюционные годы Зиновия Исаевича стали обвинять в том, что он на большевистские деньги скупает права на те произведения русских писателей, которые невозможно напечатать по политическим причинам. В случае падения большевистского режима у него были бы права на издание огромного количества книг. "С первого момента революции,— писала Зинаида Гиппиус,— он как клещ впился в Горького. Не отставая от него ни на шаг, кто-то видел его на запятках автомобиля великой княгини Ксении Александровны, когда в нем в мартовские дни разъезжал Горький... Теперь он правая рука... Горького. Вхож к нему во всякое время, достает ему по случаю разные предметы искусства, ведь Горький жадно скупает всякие вазы и эмали у презренных 'буржуев', умирающих с голоду... К писателям Гржебин относится теперь по-меценатски. У него есть как бы свое (полулегальное, под крылом Горького) издательство. Он скупает всех писателей с именами — скупает впрок, ведь теперь нельзя издавать. На случай переворота — вся русская литература в его руках, по договорам, на многие лета и как выгодно приобретенная! Буквально, буквально за несколько кусков хлеба! Ни один издатель при мне и со мной так бесстыдно не торговался, как Гржебин... Ремизову за его произведения внес мешок мерзлого картофеля... Мережковскому за избранные сочинения — такую сумму, которая в переводе составила 50 франков. Покупку совершает со знанием буржуазных предрассудков. Договоры старается писать на гербовой бумаге и закупает, так сказать, впрок: или навсегда, или, как было с Куприным, не меньше как на 100 тыс. экземпляров".
       Оптовую скупку литературных произведений многие считали не обманом, а благодеянием: гржебинские деньги спасали от голодной смерти. К тому же в условиях правового вакуума писатели могли продать один и тот же текст разным издателям, что удваивало, а то и утраивало количество заработанных литературным трудом мешков картошки. И Гржебин сам имел все основания обвинять писателей в обмане: "Немедленно по продаже мне своих произведений... Мережковский снова продает те же сочинения другим издательствам. Пытался он продать и Государственному издательству, которое переслало мне его весьма пикантное письмо. Гиппиус продала мне свои стихи в 1918 году, деньги получила, а материал не сдала. Куприн продал мне сочинения, уже ранее проданные другому издательству".
       
Горькие деньги
       Обещанные деньги Гржебин с Горьким получали далеко не полностью и не всегда. Финансирование нужд скоропалительно созданного издательства не было предусмотрено уже утвержденным бюджетом Наркомпроса. В результате вместо обещанных 9,5 млн рублей Луначарскому удалось "наскрести" лишь 60 тыс. К тому же никто не был заинтересован в том, чтобы издательство было действительно независимым. Коллегия Наркомпроса высказала пожелание, чтобы, во-первых, "Максим Горький не был связан ни с какой группой в качестве коллективного органа руководства издательством" (на практике это означало, что издательскую программу от имени Горького собирался определять Наркомпрос). Во-вторых, приглашение редакторов и авторов комментариев должно было происходить с ведома комиссариата, который утверждал тексты предисловий и сопроводительных статей.
В издательстве "Всемирная литература" работало много народу, руководил им Зиновий Гржебин (в кружке), но называли это издательство горьковским
Первоначально предполагалось, что "Всемирная литература" будет готовить книги к изданию, но не печатать их. Однако в октябре 1918 года издательству была предоставлена типография закрытой газеты "Копейка". Комиссаром типографии был назначен Максим Горький.
       Переводы, подготовка и набор книг шли с огромной скоростью: к 1 января 1919 года предполагалось издать не менее 200 брошюр и 60 книг. Не хватало мелочи: у издательства вообще не было бумаги. Всю бумагу распределили в начале года, когда "Всемирной литературы" еще не существовало. Первые пять книг удалось выпустить лишь в июле 1919 года.
       Тем не менее, оказавшись во главе грандиозного издательского проекта, Гржебин стал брать под издания авансы. За короткое время ему удалось получить авансов на несколько миллионов рублей, а к 1920 году — уже 23 млн.
       
Конкуренты и защитники
       Параллельно со "Всемирной литературой" в 1919 году возникает частное "Издательство Гржебина". В его рекламных проспектах фигурируют серии популярных брошюр: "История развития русской промышленности", "Деятели культуры, творцы революции и социалистической мысли", "Люди революционного дела, вожди народа", "Народное творчество", "Художественная литература" и т. д. Если "Всемирная литература" печатала только классику, то в своем собственном издательстве Гржебин собирался печатать все — от популярных брошюр до учебников, монографий и географических карт. Вся страна училась, и спрос на такую литературу обещал быть громадным.
Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ  
В конце концов большевики разорвали контракт с Гржебиным, но так нравившиеся ему немецкие печатные машины появились во многих советских типографиях
Летом 1919 года коллегия Государственного издательства (Госиздата) признала нежелательным, чтобы "Всемирная литература" печатала непереводные произведения. Одновременно решили "Издательству Гржебина" государственных денег не давать и лишь оплачивать ему техническую подготовку книг "Всемирной литературы". Но это были цветочки. Вскоре за бизнесмена с революционным прошлым взялась газета "Правда", обвинившая Гржебина в организации мощной рекламной кампании с целью получения авансов под несуществующие книги. "По нашему мнению,— писала 'Правда',— это по меньшей мере авантюра политически-коммерческого спекулянта". Досталось и Луначарскому, чьи воспоминания Зиновий Исаевич предполагал выпустить в одной серии с мемуарами Л. Мартова, В. Чернова и других неблагонадежных господ. Гнев "Правды" легко объяснить: по крайней мере два члена ее редколлегии — Н. Бухарин и Н. Мещеряков — были сотрудниками Госиздата, на монополию которого посягал Гржебин.
       При огромном количестве писавшихся на Гржебина доносов было удивительно, что он оставался на свободе. Но расправиться с Зиновием Исаевичем, на страже интересов которого стоял Горький, было непросто. При наездах конкурентов из Госиздата Алексей Максимович мог прибегнуть и к тяжелой артиллерии — перевести стрелки на Ленина. "Дорогой Владимир Ильич,— пишет Горький в одном из писем вождю,— не удивляйтесь, что я снова говорю о Гржебине... Вот уже два года, как его травят самым отвратительным образом... Судите по его делам, а не по разговорам Рубинштейнов... Мережковских, Гиппиус. Содействуйте нашему издательству — и Вы сами скоро убедитесь, какие значительные результаты получатся". Вскоре Ленин приобрел славу ярого защитника интересов Гржебина. Сохранилось частное письмо, где Ленин пытается оправдаться в лоббировании интересов своих протеже: "О Гржебине были разногласия у нас в ЦК. Одни говорили: вовсе убрать, ибо надувать может, как издатель. Другие говорили: как издатель, издаст дешевле. Пусть лучше надует на 10 тыс., но издаст дешевле и лучше. Выбрали комиссию поровну из обоих оттенков. Я не вошел в нее ввиду моего 'пристрастия' (по мнению кое-кого) к Горькому, защитнику Гржебина. Комиссия решила дело единогласно. Не помню точно, как решили: кажись — покупать у Гржебина, если будет дешевле".
       
Из прекрасного далека
       Вне всякого сомнения, Гржебин действительно хотел не только выманивать деньги у советских учреждений, но и издавать книги. Вполне разумной была идея перенести издательскую деятельность в Европу. Выбор пал на Германию, где цены на полиграфию были невысокими, а в типографиях еще с дореволюционных времен имелись запасы русских шрифтов.
       В январе 1920 года Госиздат заказал Гржебину 16 книг русской классики, 34 научно-популярные брошюры и 4 учебника с тем, чтобы напечатаны эти книги были за границей, на иностранной бумаге и оборудовании. Весной 1920 года было принято постановление, гласившее:
       "1) впредь до восстановления полиграфической промышленности и достаточного снабжения ее бумагой признать необходимым печатание за границей наиболее важных для страны изданий;
       2) просить Совет народных комиссаров забронировать некоторый фонд для оплаты расходов по печатанию книг за границей...
       6) на предмет выяснения возможности печатания изданий за границей разрешить выезд за границу Гржебину и Тихонову".
       Но чиновников по-прежнему возмущало, что государственные средства передаются частному лицу. В Европу один за другим ехали проверяющие, которые характеризовали работу Гржебина самым нелестным образом. Вот, например, как писал про Зиновия Исаевича заведующий Совцентропечатью А. М. Гертик: "Гора родила мышь. Из сотен книг, намеченных в программе, и десятков книг, на которые приняты заказы и получены задатки, выпущено в свет свыше чем за полтора года пять или, в лучшем случае, девять названий, из которых новых только четыре, а остальные — перепечатки. Вся издательская деятельность Гржебина характеризуется следующим: скупка почти всех русских писателей, в том числе кое-кого из коммунистических, и, по слухам, за бесценок; <он> разработал большую программу и разрекламировал свою деятельность, получил громадные заказы и громадные авансы и выжидал благоприятного времени, когда сможет появиться на книжном рынке полным монополистом, а пока, чтобы была видимость деятельности, выпускает время от времени никому не нужные брошюрки".
       Горький как на службу ходил к Ленину для решения гржебинских проблем. Организационные вопросы (например, разрешение на вывоз за границу мемуаров В. Чернова и Л. Мартова, которые таможня объявила антисоветскими) Ленин решал успешно, однако дать денег не мог и он. И тогда Гржебин предложил новый проект, позволяющий добыть валюту в Европе.
       
Сам себе финансист
       Новая коммерческая идея казалась вполне разумной. Издания "Всемирной литературы" представляют интерес не только для жителей Советской России, но и для русских эмигрантов. Поэтому часть отпечатанного за границей тиража следует продавать в Европе, а на вырученные деньги ввозить книги в Россию.
       Госиздатовские чиновники, конечно же, сразу указали на ошибки в представленной калькуляции. В частности, указывалось, что средняя продажная цена русской книги за границей не 20, а 12-15 немецких марок и что распространить за рубежом 5-10 тыс. экземпляров русских книг нереально. А уж переводы с европейских языков вообще никому не нужны: большинство эмигрантов читают на европейских языках.
Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ  
После того как Максим Горький поссорился со своим давним издателем, ему не оставалось ничего иного, как отправиться в объятия Госиздата
Недовольство Госиздата, который тоже хотел валюты, понятно. Непонятно другое: почему ни Гржебин с Горьким, ни их оппоненты ничего не писали о том, что распространять одну и ту же книгу в Советской России и среди эмигрантов было невозможно? Дело в том, что для России следовало издавать книги по новой орфографии, в то время как эмиграция последовательно придерживалась старой. Позже, когда окончательно рассорившийся со своими большевистскими покровителями Гржебин пытался распродать свои издания, эмигранты отказались их покупать именно поэтому.
       Между тем 16 февраля 1921 года Горький направил Ленину свой доклад о печатании книг за границей. Одновременно с этим коллегия Госиздата постановила лишить "Издательство Гржебина" государственных заказов. Берлинский представитель ВСНХ Н. М. Федоровский слал А. В. Луначарскому сообщения о том, что вся Европа знает издателя Гржебина и не знает о возглавляемом Луначарским Наркомпросе: "Пользуясь деньгами от Вас и сотрудничеством посланных Вами же профессоров... этот господин по всей Европе разрекламировал себя: 'Издательство Гржебина. Стокгольм-Берлин-Петербург'. Это значится на всех книжках и даже на глобусах, которые сей предприниматель посылает к вам. Получилась совершенно дикая вещь. Германский книжный и типографский мир не знает РСФСР, не знает Комиссариата просвещения, но хорошо знает Гржебина".
       Окончательное решение вынесло Политбюро, которое умудрилось удовлетворить всех: с одной стороны, сотрудничество с "Издательством Гржебина" было прекращено, а с другой — было принято предложение о печатании за границей изданий "Всемирной литературы". Таким образом, одновременно с аннулированием прежних договоров Гржебин получал новый заказ.
       Вскоре после принятия этого решения Горький торжественно передал Ленину пачку изданных Гржебиным книг. Их качество и дизайн впечатляли, хотя злые языки и утверждали, что напечатано было лишь несколько подарочных экземпляров.
       На нужды "Всемирной литературы" Малый совнарком постановил выделить 2,5 млн немецких марок, однако издатели этих денег так и не получили. Эпоха работающих на Советскую Россию частных заграничных издательств подходила к концу. Реклама, которую Гржебин создал российскому книжному рынку, сделала свое дело — западные фирмы буквально засыпали российских чиновников предложениями не только печатать книги, но и наладить в России полиграфическое производство. Государственные типографии давали независимость от идеологически чуждых частников, и в октябре 1921 года Совнарком принял постановление, обязывающее все госучреждения печатать книги только в России.
       Однако в "исключительных случаях" книги могли печататься и на Западе — а Максим Горький как раз и был тем самым "исключительным случаем". Гржебину удавалось продолжать работу на Советскую Россию до 1923 года, когда Политбюро постановило "принять меры к ликвидации договора с Гржебиным с наименьшим денежным ущербом для РСФСР и полнейшим финансовым и торговым бойкотом этого издательства... Во исполнение данного решения немедленно вступить в переговоры с соответствующими учреждениями (таможнями и т. п.)". Вскоре гржебинские книги были включены в перечень изданий, которые запрещено ввозить в Советскую Россию. Распродать на Западе огромные тиражи отпечатанных по новой орфографии книг было невозможно: Гржебин был разорен.
       
Права на "Мать"
       После краха берлинского издательства Гржебин перебрался в Париж. Но возобновить работу ему не удалось. Многолетнее сотрудничество с Советской Россией создало ему репутацию агента большевиков. К тому же в
Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ  
Самому Гржебину Максим Горький категорически отказывался платить авторские, однако его наследникам деньги все-таки выслал
числе "кинувших" Гржебина организаций и частных лиц неожиданно оказался его прежний покровитель Максим Горький. Еще в 1919 году Горький подарил Гржебину права на издание своего сборника "Избранные рассказы", куда среди прочего входил и культовый в Советской России роман "Мать". В 1928 году в газете "Правда" появилось объявление о выпуске Госиздатом полного собрания сочинений Горького. Узнав об этом, Зиновий Исаевич потребовал гонорар за тексты, которые считал своей собственностью. Однако Горький вдруг перестал отвечать на его письма и вообще ушел в глубокое подполье. Лишь после смерти Гржебина Алексей Максимович выслал деньги его семье.
       Когда мы говорим о сотрудничавших с Советской Россией бизнесменах, то часто не можем понять, кем же они были на самом деле: авантюристами, выкачивающими деньги из неопытных советских чиновников, или идеалистами, пытающимися несмотря ни на что осуществить свои проекты. Идея Гржебина наводнить Россию дешевыми книгами, напечатанными за рубежом, не осуществилась. Но публикация за границей десятков книг, включая многотомный "Архив русской революции" — документы и воспоминания участников революционных событий,— это не так уж мало. Тем не менее с легкой руки горьковских биографов, писавших о Зиновии Исаевиче как о нечистоплотном коммерсанте, обманывавшем великого пролетарского писателя, за Гржебиным утвердилась слава Остапа Бендера от книгоиздания.
АЛЕКСАНДР МАЛАХОВ
       
ЭПИСТОЛЯРНОЕ НАСЛЕДИЕ

Из письма М. Горького В. И. Ленину (16 сентября 1920 года)
       
Владимир Ильич,
       предъявленные мне поправки к договору 10 января со мной и Гржебиным — уничтожают этот договор. Было бы лучше не вытягивать из меня жилы в течение трех недель, а просто сказать: договор уничтожается. В сущности, меня водили за нос даже не три недели, а несколько месяцев, в продолжении коих мною все-таки была сделана огромная работа — привлечено к делу популяризации научных знаний около 300 человек, лучших ученых России, заказаны, написаны и сданы в печать за границей десятки книг и т. д.
       Теперь моя работа идет прахом. Пусть так.
       Но я имею пред родиной некоторые заслуги и достаточно стар для того, чтобы позволить и дальше издеваться надо мною, относясь к моей работе так небрежно и глупо.
       Ни работать, ни разговаривать с Заксом и подобными ему я не стану. И вообще я отказываюсь работать как в учреждениях, созданных моим трудом... так и во всех других учреждениях, где я работал до сего дня.
       
АРХИВ

В Особую комиссию ЦК РКП по книжным делам
       докладная записка
       О печатании за границей книг "Всемирной литературы" (1921)
       1) "Всемирная литература", обладая запасом готовых к печати рукописей свыше 7 тыс. печатных листов, выпустила в свет за время своей работы около 450 печатных листов, т. е. приблизительно 60% своей производительности. Причина — постоянный недостаток бумаги и типографская разруха.
       2) Бумажный и типографский кризис продолжается, и потому нет надежды, что положение "В. Л." в отношении печатания книг может в ближайшем времени улучшиться. Это грозит полной остановкой работ "В. Л.".
       3) Ввиду того что многие из книг, издаваемых "В. Л.", вполне актуальны для переживаемого момента и могут служить прекрасным материалом для пропаганды, а также принимая во внимание общекультурные интересы страны, страдающей книжным голодом,— следует признать дальнейшую деятельность "В. Л." полезной и общественно необходимой.
       4) Нормальная работа "В. Л." может возродиться, по моему мнению, только при одном условии, а именно: при разрешении перенести печатание книг "В. Л." за границу, в частности в Германию, при непременном условии, что часть издаваемых там книг будет продаваться на заграничном русском рынке.
       5) При такой постановке дела доход с продаваемых за границей книг почти полностью покроет стоимость книг, предназначенных для России. Доказательством этого может служить нижеследующая примерная калькуляция, основанная на данных заграничного рынка, а также на сметах, доставленных за последнее время З. И. Гржебиным и Госиздатом.
       Калькуляция. По данным стокгольмского "Издательства Бониера" и берлинского "Издательства Ладыжникова", вместимость русского книжного рынка в странах Центральной Европы (не считая Чехословакии и Америки) равняется в настоящее время 5-10 тыс. экземпляров. Берем низшую сумму.
       Себестоимость напечатанной в Германии книги размера "В. Л." (20 печатных листов) при тираже 10 тыс. экземпляров равняется приблизительно 5 германским маркам за экземпляр. Продажная цена — 20 марок. Скидка книгопродавцам и накладные расходы по организации — 50% продажной цены, т. е. 10 марок с экземпляра. Чистая прибыль — 5 марок с экземпляра.
       Иными словами — каждые 5 тыс. проданных за границей книг дают возможность отправить в Россию почти бесплатно такое же количество экземпляров.
       При умелой организации книжного рынка в Европе с привлечением к нему Чехословакии и Америки можно увеличить количество продаваемых книг до 10 тыс. экземпляров, что даст возможность снабдить Россию аналогичным количеством книг, как раз соответствующим нормальному тиражу "В. Л.".
       6) Для постановки дела потребуется оборотный фонд в 1 млн германских марок.
       Ввиду изложенного я прошу Особую комиссию ЦК РКП
       а) признать принципиально желательным печатание книг "В. Л." в Германии при условии, что часть их будет продаваться на заграничном рынке;
       б) ассигновать на организационные расходы из средств Внешторга в распоряжение "В. Л." оборотный фонд в 1 млн германских марок;
       в) командировать в Германию представителей "В. Л." с поручением организовать там в непосредственном контакте с имеющимися представителями Советской России печатание книг "В. Л.".
М. Горький
       
В ПАРТИЙНОМ ПОРЯДКЕ
       Из протокола заседания Политбюро (29 марта 1923 года)
       Об "Издательстве Гржебина" (тт. Троцкий, О. Шмидт, Н. Мещеряков)
       а) Поручить т. Шмидту принять меры к ликвидации договора с Гржебиным с наименьшим денежным ущербом для РСФСР и полнейшим финансовым и торговым бойкотом этого издательства. Поручить т. Шмидту во исполнение данного решения немедленно вступить в переговоры с соответствующими учреждениями (таможнями и т. п.).
       б) Поручить т. Каменеву провести это решение в соответствующей форме в советском порядке.
       В) Поручить Секретариату ЦК договориться с товарищем, взявшим на себя обязательство перед издательством Гржебина, о ликвидации этих отношений.
       
СКАНДАЛЬНЫЙ ПОДАРОК

Из письма М. Горького З. И. Гржебину (20 ноября 1919 года)
       Дорогой Зиновий Исаевич!
       Продав Вам первое издание книги "Избранные рассказы", я передаю в Ваше исключительное и безвозмездное пользование все последующие издания этой книги — как при жизни, так и по смерти моей. Этим я устанавливаю, что сын мой или другие лица, которые наследуют мне, не должны иметь притязаний на книгу "Избранные рассказы": эта книга — Ваша собственность. Я прошу Вас считать распоряжение это маленькой любезностью, которой я хотел бы ответить Вам на Ваше долголетнее дружеское отношение ко мне, мой милый друг.
       
Из письма З. И. Гржебина М. Горькому (4 ноября 1928 года)
       Помимо письма от 20 ноября 1919 года, которым Вы передали мне навсегда книгу "Избранные рассказы", Вы заключили 25 ноября того же 1919 года договор... По этому договору 20 перечисленных в нем рассказов перешли в мою полную литературную собственность.
       Следовательно, если Вы эти рассказы издаете в Госиздате, помещая их в собрание Ваших сочинений, или выпускаете каждый рассказ в отдельности, или издаете переводы рассказов на иностранных языках и т. п., Вы, получая за них деньги, по точному смыслу письма от 20 ноября и договора от 25 ноября 1919 года, должны уплачивать их мне как собственнику прав на эти рассказы.
       Если правда, что Вы получаете от Госиздата, как было сообщено в газетах, за Ваши сочинения 250-350 тыс. долларов, то гонорар за эти 20 рассказов выражается в сумме от 9 до 15 тыс. долларов. К этой сумме следует прибавить гонорар, полученный Вами за эти рассказы до настоящего времени начиная с 1924 года.
       Вполне разделяя Ваше желание покончить раз и навсегда все расчеты между нами, я согласен всю сумму гонорара за эти рассказы, полученную Вами до сих пор и впредь Вами получаемую, определить в 4 тыс. долларов...
       Неполучение от Вас в двухнедельный от сего числа срок Вашего согласия уплатить мне в Париже против вышеуказанных документов 4 тыс. долларов буду считать за отказ от уплаты следуемых мне денег, и я, со своей стороны, буду считать свое согласие определить весь следуемый мне гонорар в сумму 4 тыс. долларов аннулированным...
       Согласиться с тем, что я не должен пользоваться Вашим подарком, я не могу. Напротив — я продолжаю считать, как и Вы в свое время считали, что своим "подарком" Вы только ответили мне на мое отношение к Вам. Все, что связано было с этими отношениями, я мог оставить своим детям. Теперь взамен всего, что было отдано не им, я полагал отдать им Ваш "подарок" — единственное, что у меня осталось. К сожалению, крайняя нужда в деньгах заставляет меня согласиться на 4 тыс. долларов, в то время как Вы за эти рассказы получили и получите во много раз больше этой суммы.
       

       
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...