кино фестиваль
Сегодня в Петербурге фильмом Питера Муллана "Сестры Магдалены" (The Magdalene Sisters), обладателем "Золотого льва" Венецианского кинофестиваля, открывается IV фестиваль "Новое британское кино", который параллельно будет проходить и в Москве. Рассказывает МИХАИЛ Ъ-ТРОФИМЕНКОВ.
Звездные часы британского кино приходятся на годы, когда человечество наивно взыскует от него "правды и только правды". Во время второй мировой сложилась полудокументальная манера описания быта простых моряков или простых лондонцев, истерзанных ежедневными налетами нацистской авиации. Прологом к молодежному бунту 1960-х стали рычащие от ярости фильмы "рассерженных молодых людей". А на агрессивный экономический либерализм Маргарет Тэтчер в 1980-х лишенные государственных льгот киношники отреагировали строгими и внятными социальными драмами Кена Лоуча, Стивена Фрирза и Майка Ли.
Естественно, что львиная доля представленных на фестивале фильмов в той или иной степени реалистична. Хитом, конечно, станут "Круглосуточные тусовщики" (24 Hour Party People, 2002) Майкла Уинтерботтома, хамелеона, снимающего в любой эстетике, лишь бы понравиться. Он патологически продуктивен, способен в один год поучаствовать и в Берлинском, и в Каннском фестивалях. Его усердие в этом году было компенсировано "Золотым медведем" Берлинале.
Снятые на цифру, нервной скороговоркой, "Тусовщики" — история продюсера Тони Уилсона, создателя лейбла Factory Records, раскрутившего в середине 1970-х панк-рок, и легендарного клуба Hasienda, где прошел первый в истории рэйв. Под эффектный саундтрек, энциклопедию музыки за последние 25 лет, под кислотные глюки и немудреные побасенки из жизни музыкантов, связанные со степенью их удолбанности, легко проглотить немудреную мораль. Рок-революции начинаются, как пикники, а заканчиваются в коме. Выжившие романтики превращаются в прагматиков. Избавиться от перестрелок в клубе можно, лишь укомплектовав охрану из кокаиновых дилеров. В очередной раз становится обидно за историю рок-музыки, гораздо более богатую, чем конспект Уинтерботтома.
"Все или ничего" (All or nothing, 2002) Майка Ли и "Незабываемые 16" (Sweet 16, 2002) Кена Лоуча, как всегда у этих пророков социального кино, крепко сколочены и отменно сыграны. В памяти надолго остается лицо Тимоти Сполла, таксиста из фильма Майка Ли,— вечно испуганное лицо в сочетании с крутыми мужицкими габаритами дает гораздо большее представление о социальных страхах "кокни", чем любые исследования о безработице. Столь же хорош и повязанный с наркоторговлей подросток из, мягко говоря, неблагополучной семьи в фильме Лоуча. Но что-то мешает относиться к этим фильмам ветеранов с таким же энтузиазмом, как к их первым лентам. Возможно, их пример вдохновил слишком многих: обилие "униженных и оскорбленных" на британском экране уже не радует тем, что кто-то дал выговориться "улице безъязыкой". Вопли безъязыких в современном британском кино почти заглушили все остальные голоса.
В той же крепкой манере сняты и "Сестры Магдалены", драма девушек, отданных на растерзание ирландского, самого дремучего католицизма, в приютах для падших. Фильм жестоко разочаруют тех, кто надеялся на садомазохистские лесбийские сцены в монастырских подвалах. За редким исключением, британские режиссеры — моралисты: можно только пожалеть, что "Сестер" снял не француз.
Но британское кино не было бы столь феноменально, если бы реалистический мейнстрим не оттеняли эскапады того или иного одинокого эксцентрика, полагающего, что кино к жизни не имеет никакого отношения. В 1970-х это был исповедник барочного китча Кен Рассел со своими дикими якобы биографиями великих художников. В 1980-х — Питер Гринуэй и Дерек Джармен. В наши дни таким циркачом стал Майк Фиггис, снимающий свои последние фильмы вполне "догматически", без декораций, постановки света и прочей лабуды, но взрывающий тем самым претензии Догмы на монопольный реализм, якобы определяемый самой техникой съемок. В "Отеле" (The Hotel, 2002), где он почти не злоупотребляет своим фирменным полиэкраном, съемочная группа сосуществует в венецианском отеле с каннибалами, вампирами и расчленителями трупов. Так и в коллективном воображении британского кино лондонский бомж мирно сосуществует с Алисой, а диккенсовские сиротки — с летающими тарелками, навещающими переутомленных кокаином рок-музыкантов.