В издательстве фонда «Нужна помощь» выходит книга «Жизнь, которую вы можете спасти» Питера Сингера — одного из основоположников движения эффективного альтруизма и основателя организации The Life You Can Save, занимающейся экспертной оценкой благотворительных организаций. Николай Солодников поговорил с Питером Сингером о том, с какими проблемами сталкивается благотворительность
Фото: Alletta Vaandering
Вы — автор более десятка книг, но в России это всего лишь третья. Как вы думаете, это потому, что здесь нет интереса к тому, о чем вы пишете?
Я и сам удивляюсь, почему мои книги изданы практически на всех языках Европы, в том числе на малых языках, а в России меня почти не знают. Но надеюсь, что по мере выхода новых книг будет расти и интерес.
Вы интересуетесь тем, что происходит в России сегодня: политикой, общественной жизнью, тем, как здесь устроена благотворительность?
Я знаю, что в России слабая поддержка благотворительного сектора и он не так развит, как в некоторых других странах. Притом что правительство делает недостаточно для решения социальных проблем, благотворительность могла бы здесь играть большую роль.
Благотворительность как система действительно слабо развита в России. Есть несколько крупных фондов, которые пытаются соответствовать международным стандартам, но в целом люди по-прежнему скорее доверяют своим эмоциям и чувствам, нежели разуму.
В США и других странах Запада то же самое: большая часть людей не подходит к вопросу благотворительности научно. Они не занимаются исследованием конкретного фонда перед тем, как сделать пожертвование, а следуют эмоциональному импульсу. Например, увидят плакат или брошюру с изображением ребенка или их друг посоветует им поддержать какую-нибудь организацию. Я уверен, что с этим надо бороться, что люди должны отдавать себе отчет в том, что же они получают в обмен на деньги, которые жертвуют.
Как объяснить людям, что благотворительность — это то, чем нужно заниматься каждый день, а не время от времени?
Важно говорить людям, что даже если их уровень благополучия не очень высок, тем не менее очень много людей в мире живут в еще худших условиях. Жить этично — это не просто вести себя так, чтобы не навредить. Это еще и понимать, что мир един, все в нем связано, и надо помогать тем, кто не по своей вине оказался в очень сложной ситуации.
Когда мы говорим, что эти люди не по своей вине оказались в тяжелой ситуации, мы снимаем с них всякую ответственность. Не причиняем ли мы им больше вреда тем, что ставим в позицию слабого?
Связана ли их ситуация с действиями предыдущих поколений или с обстоятельствами, в которых они родились, или с экономикой страны, в которой они живут, не так важно, главное — у многих из них нет шансов выкарабкаться самим из нищеты. Возможно, у них нет доступа к образованию или нет шанса улучшить экономическую ситуацию. Они нуждаются в нашей помощи, чтобы достичь того уровня благополучия, который кажется нам само собой разумеющимся. И мы обязаны дать им эту возможность — развиваться самим. От этого они не становятся слабее.
Но не создаем ли мы тем самым ситуацию, в которой эти люди оказываются зависимыми от помощи?
Всегда можно найти способы помощи, которые не создают зависимость, а наоборот — помогают людям стать более независимыми, потому что это дает им новые возможности.
Как вы относитесь к институционализации благотворительности? К появлению в этом секторе больших транснациональных корпораций с гигантским штатом людей. Не сталкиваются ли такие организации с тем, что в какой-то момент их самообеспечение становится важнее, чем те цели, которые изначально перед ними стояли?
Конечно, так может быть. Большая организация в случае благотворительности не обязательно более эффективная. Многие организации, которые я рекомендую, не являются большими бюрократическими институциями. Например, фонд «Против малярии», у которого всего два основателя, небольшой штат — и тем не менее он крайне эффективно распространяет противомоскитные сетки-балдахины, которые защищают детей от малярии. Но в некоторых обстоятельствах нужно, чтобы организация была большой: например, когда в дополнение к прямой помощи важно обеспечить влияние на политические процессы.
Мы знаем, что институты — это хорошо. Но знаем и обратные примеры. Например, церковь: тот посыл, который стоял в начале пути христианской церкви, сегодня все сложнее разглядеть за огромной корпорацией под названием «Церковь». Нет ли у вас внутренних опасений, что с институтом благотворительности может произойти то же самое?
Я не верю, что благотворительность пойдет тем путем, которым пошла церковь. По одной простой причине: у церкви — у одной конкретной церковной ветви — есть монополия на конкретных территориях и в целых странах. А в сфере благотворительности монополии нет — есть много разных благотворительных организаций, маленьких и больших. И нет никаких запретов на новые благотворительные организации — всегда можно основать новую. Но главное: человек не обязан выбирать какую-то одну, он может выбрать сразу несколько. Многие так и делают.