навстречу выборам
В субботу российские коммунисты, как и все прогрессивное человечество, шли в едином строю антивоенной демонстрации, в рядах которой был замечен и специальный корреспондент Ъ АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ. Но главным в этот день стал их лозунг "Долой президента!", впервые за три года появившийся над коммунистическими колоннами и означающий, что предвыборная кампания Геннадия Зюганова стартовала.
Эта демонстрация была задумана давно и на самом деле не имела никакого отношения к войне в Ираке, потому что ее тогда не было. Задумки были совсем другими и преследовали далеко идущие внутренние цели. Впрочем, нельзя не признать, что война коммунистам пришлась как нельзя кстати. Она выгнала на улицу немало людей, которые в мирное время предпочли бы что-нибудь иное в этот чудный весенний денек.
Когда я подходил к Лубянской площади, было полное впечатление, что наступило 1 Мая. Такое же грело солнышко, те же самые знамена развевались на ласковом ветру — и вот уже надвинулось ощущение беспричинного счастья, с которым я ничего не мог поделать, как ни старался. Хотя, поверьте на слово, из головы не шла мысль про Багдад, где в это время дети умирали от страшных ран, нанесенных войной. Но так уж предательски устроен человек, что уживаются в нем всякие взаимоисключающие вещи.
Над площадью уже плыли плакаты "США — международный террорист #1!", "Нет распродаже 'ЕЭС России'!" и "Офицеры, проснитесь!". Один плакат, "Долой президента!", организаторы спрятали за трибуну и там потихоньку его разворачивали. Это был плакат, которым до сих пор не пользовались, новенький плакат, не бывший в употреблении, не то что весь грязный, с облупившейся краской "Чубайса на электрический стул!".
"Долой президента!" — это, конечно, результат новой стратегии партии на предвыборный период. Тем четверым, которые держали плакат на длинных палках, было как-то даже явно не по себе. Тяжела для них была такая ноша, что ли? Каждый старался свою палку опустить как-то пониже, а буквы на полотнище скомкать, так что один из организаторов даже закричал, чтобы не робели, а держали ровней главный лозунг дня. Но все это, повторяю, происходило за трибуной, в тренировочном лагере демонстрантов. Этот плакат должен появиться в свое время, не раньше и не позже.
В мегафон участникам митинга предлагали приобретать газеты. Предлагали так, что трудно было отказаться: "Помните, что каждая газета — штык в задницу демократов". Я лично с трудом удержался, чтобы не купить. Людей пока было не очень много, сотен, может, пять, но подходили новые. Так, к трибуне выдвинулась колонна несовершеннолетних узников фашизма (позже на митинге выступал лидер этой общественной организации и признавался, что в результате многолетних скитаний по инстанциям выяснил: единственная сила, способная защитить узников фашизма в России,— КПРФ).
Появились и новые плакаты, с частушками, один другого веселей. "Если уж начнется драка, мы — на стороне Ирака!". Хотелось, честное слово, пуститься в пляс. Затем появился лидер коммунистов Геннадий Зюганов. Окружающие льстиво поздравляли его со вчерашней победой на каком-то телевизионном ринге. Геннадию Зюганову, впрочем, эти поздравления очень нравились, и он несколько раз с удовольствием переспросил: "Правда ведь, хорошо получилось?"
Потом Зюганов сказал, что народу пришло немного, но ничего страшного и даже, может, хорошо, потому что окончательно решено идти к американскому посольству, и чем меньше народу будет идти по проезжей части, тем меньше вероятность провокаций. (Из этих соображений оптимальный вариант был вообще никуда не ходить.)
Кроме того, Зюганов распорядился, чтобы "позвали Сашу" (Александра Куваева, первого секретаря МГК КПРФ), и сказал тому, что надо дать выступить молодежи. Зюганов мотивировал это тем, что стоит хорошая погода.
— Какой порядок-то вообще? — спросил Зюганов.
— Ну, я, если можно, сначала скажу пару слов,— немного смущенно, но твердо ответил Куваев.
— А потом?
— А потом как пойдет,— пожал плечами Куваев.— Желающих много.
Собственно, первое, что он сказал: "Правительство и президента — в отставку!" Раньше коммунисты дистанцировались от президента, но ненамного и лишнего себе не позволяли. Теперь они решили для себя что-то очень важное и вышли в бой против несгибаемого рейтинга Путина. Не исключено, что это будет хоть и решительный, но все-таки их последний бой.
Куваев обозвал Путина выразителем интересов капитала. Он, видимо, считает, что нанес президенту страшное оскорбление.
А правительство, ему кажется, вообще всех запутало:
— Выпускают законы против народа и сами же их нарушают!
То есть, значит, делают что-то ему на пользу.
Впрочем, демонстранты, похоже, пока не поняли новых задач, стоящих перед движением, и скучали. Следующий оратор Владимир Гусев постарался вдохнуть жизнь в этот митинг:
— Американский министр обороны Рамсфельд на днях прямо заявил: "Война в Ираке — это акт гуманизма!" Мало им было, вероятно, акта гуманизма 11 сентября! Призываю вас, проявите к ним еще один акт гуманизма! Одной пули достаточно — и не будет этого ковбойского придурка, как не стало предателя интересов сербского народа Зорана Джинджича!
После этого начали давать слово, как и сказал Зюганов, молодежи. Девушка лет 15 с румянцем во все щеки предложила порезать Касьянова на ленточки, а Путина назвала так, что я не стану, конечно, повторять. И сама покраснела еще больше. Все-таки нет еще привычки выступать на митингах.
Один из организаторов сообщил, что подошла делегация из Тулы в составе тысячи человек. Это была, конечно, неправда (на самом деле не больше 50), но такая приятная.
— Тула из-под стула! — громко, но без раздражения крикнули из колонны Центрального административного округа.
— Москва из-под стола! — раздалось из тульской колонны.
Это, похоже, был пароль.
Снова получила слово юность. Ее звали на этот раз Татьяной Граевой. Девушка, впрочем, произнесла фразу, за которую я сразу сделал бы ее секретарем райкома.
— Товарищи! Хватит изливать свою боль в резолюциях! — крикнула она.
Да, но как же излить боль? А в стихах. "В сортир летит планета вся, / Сбылось, как Вова замышлял!" — наизусть прочла Таня из своего последнего.
Итак, митингующих неплохо разогрели. Можно было давать слово Геннадию Зюганову. Он говорил как по бумажке — про американцев, которые не умеют воевать, потому что "не вояки, а каратели, привыкли воевать в воздухе". А в основном про Путина, с которым ему все теперь ясно.
Еще трижды после этого выступали юные коммунисты и коммунистки, что дало повод одному из митингующих раздраженно крикнуть:
— Да что у них, каникулы, что ли?!
Между тем студенты ведь говорили о недетских вещах:
— Путин и правительство наслаждаются видом примерзающих к полу стариков и детей!
Наконец организаторы объявили, что колонна протеста выдвигается на американское посольство. Их можно было понять. Войне в Ираке, похоже, конца пока не видно, и тот, кто возьмет в руки антивоенное движение, явно не прогадает. Тем более что и СПС, и "Яблоко", и "Единая Россия" пока что задумались, всерьез и надолго, кого им поддерживать, и коммунисты с удовольствием этим пользуются.
Путь до посольства был неблизкий, но дошли почти все, исключая несколько десятков человек, в том числе и меня. Я доехал на машине. Колонны КПРФ на Новинском бульваре еще и видно не было, а место напротив американского посольства уже было занято. Здесь расположились люди с флагами КПРФ, а также граждане Ирака, победнее и побогаче, со знаменами и без.
Через несколько минут подошла еще одна группа. Эти ярко и со вкусом одетые люди были американцами. В руках у них была целая куча плакатов. На одном из них Буш был сфотографирован в чалме и с бородой бен Ладена и совершенно не отличался от террориста номер один. Смотреть на президента США без смеха было невозможно. На другом плакате было написано "Буш — импичмент!". Того же желали коммунисты Путину. Ничего странного в этом совпадении не было.
Американец, державший плакаты, стал как-то воровато, прячась за столб, раздавать их иракцам. Те были в восторге. Я спросил у этого парня, совместима ли его деятельность с его статусом.
— А какой у меня статус? — испуганно удивился он.
— Американского гражданина.
— Да я представляю движение "Демократы за границей",— успокоился он.— Так и должны вести себя демократы, ведь правда?
— Да, если они за границей,— согласился я.
Тут из динамиков на подъезжающей машине раздалась песня "Грохочет в недрах России сопротивления кровь!". Это подтягивались наконец наши с Лубянской площади. Их было несколько сотен, и им было тесно на тротуаре. И уже раздались крики: "Да что они нас сюда загнали?!"
— Может, прорвемся? — озабоченно спросил товарища один из митингующих.
— Куда?
— К посольству.
— Тебе что, виза нужна?
— Нет, я все-таки пойду узнаю, не хочет ли кто-нибудь прорваться.
Через пару минут этот человек вернулся и рассказал, что ничего нельзя исключить. Настроение есть. Руководство даже опасается, что прорыв состоится при Зюганове, и потом ему будет плохо. Так что даже решено свернуть официальную часть митинга на тротуаре.
Она и правда оказалась короткой. Зюганов повторил только, что американцы не умеют воевать. О внутренней политике тоже прозвучала только пара слов.
— Всем теперь ясно, что только левая оппозиция спасет честь россиян! — лидер коммунистов ограничился только этим расплывчатым политическим заявлением. Впрочем, все главные политические заявления уже были сделаны на Лубянской площади.
После этого Геннадий Зюганов поспешно удалился. Я решил было, что он, как и обещал, понес послу резолюцию митинга с осуждением войны — он обещал это сделать, когда выступал. Но выяснилось, что Геннадий Зюганов просто пошел к своему BMW, стоявшему метрах в 300 на углу Поварской и Садового. Прохожие узнавали его, останавливали и жаловались, что цены растут быстрее, чем зарплаты.
— Что делать? — спрашивали его.
— 9 мая приходите на митинг. Все отменим,— коротко отвечал Геннадий Зюганов избирателям.
Некоторым он дарил календарики на 2003 год со своим изображением. А одной девушке оставил на календарике автограф, подарил и свою ручку. Он, похоже, кое-чему толковому научился все-таки у Путина (президент недавно в Волгограде применил такой же прием: подарил девушке дорогую ручку, и это, похоже, не осталось незамеченным).
Потом Зюганов уехал. Толпа демонстрантов поредела. Петицию пришлось нести Александру Куваеву. Вернувшись, он сообщил, что у посла выходной, но атташе пообещал передать ему петицию.
— Выходной у него! — с нерастраченной силой воскликнул один демонстрант.— Чувствует себя у нас, гад, как дома!
Оставшиеся коммунисты тем временем вступили в диалог с остальными протестующими. Особо сильное впечатление на коммунистов произвели иракцы. Одна старушка с простым русским лицом долго не решалась сказать что-нибудь этим людям, но очень, видимо, хотела как-то приободрить их. И вот ее наконец прорвало:
— Аллах акбар, родненькие! — что было сил закричала она.
Один из иракцев, недолго думая, прижал ее к груди.
— Сыночек мой! — заплакала она.