В зале Чайковского московский композитор Владимир Мартынов в содружестве с режиссерами театра "Тень" Майей Краснопольской, Ильей Эппельбаумом и ансамблем Opus Posth под руководством Татьяны Гринденко осуществил перформанс "Времена года". Маневры новой музыки в старом зале, как ребенка, обрадовали ЕЛЕНУ Ъ-ЧЕРЕМНЫХ.
Где-то через десять минут после начала "Времен года" смурным завсегдатаям зала Чайковского стало хотеться выйти. Для этого они, мучаясь, протискивались между перилами центрального портала и исполнителями, забаррикадировавшими выход собою. Единственный акт насилия означал, что автор вообще-то очень расположен к публике. Поскольку 56-летний Мартынов — жуткий радикал. Простота его музыки всегда мнимая. Названия произведений загадочны. А продолжительность звучания зачастую не ограничена.
Автор книги "Конец времени композиторов" Владимир Мартынов давно и последовательно отстаивает свои права на музыку любых авторов и любых стилей. В этом смысле он даже больше, чем Джон Кейдж нашего времени: умудрившись создать массу опусов без единой собственной ноты, он, конечно, далеко обскакал бывшего благорасположенным к авторству Кейджа.
Что касается "Времен года", само их название легко и много с чем ассоциируется. Разумеется, и с одноименным циклом Вивальди, откуда есть соответствующая цитата — из "Весны". Мартынов прямо так и назвал одну часть: "Вивальди. Весна". Правда, до того, как дошла очередь до вивальдиевской цитаты, девять струнников ансамбля Opus Posth минут восемь разогревали "территорию" одним и тем же пассажем, стоя, как уже было замечено, не на сцене, а позади партера вокруг четырех стульев, развернутых к разным частям света.
Вот играют они, играют квазививальдиевские пассажи. А слушатель тем временем читает текст, проецируемый на задник сцены с проектора: "На сцене ничего нет", "На сцене по-прежнему ничего нет". И так далее. Людей подкованных, конечно, не проведешь: налицо отголосок двух знаменитых лекций Кейджа "О ничто" и "О нечто". Но если Кейдж организовал текст лекций по законам музыки, тот тут тем же законам подчинили еще и ритм режиссуры. Вот слушаем "Лето" (тут Мартынов запросто использовал написанный им в 2000 году "Послеполуденный отдых Баха"). Знаками задиристых баховских арпеджио мотается из кулисы в кулису отряд самокатчиков — каждый повтор музыкальной фразы прибавляет к отряду по одному человеку. С экрана их сопровождает текст — "Из-за кулис выезжают дети на самокатах", "Дети в разноцветных маечках". (и точно). Цветовая подсказка развивается: "Проходят три грациозных белых лошади. Их выводят три балерины в белых пачках. Балерины синхронно исполняют 33 фуэте". В зале хохот, под который сваливают еще человек 20, утомленные солнцем мартыновского "Лета".
Потом "Осень". Потом "Зима. Пярт". Эстонец Арво Пярт такой же, как и Владимир Мартынов, идеолог музыкального направления "новая простота". Арво Пярт — грустный и мудрый композитор. Он изобрел так называемый стиль tintinnabuli ("колокольчики"), под "колокольный" шумок переехал из Эстонии в Германию, где ныне получает заказы и исполняется на правах живого классика. А вот Владимир Мартынов никуда не уехал, зато получает заказы и исполняется на правах живого радикала. Его "сезонное" употребление Пярта оказалось очень простым: Владимир Мартынов просто сочинил музыку а-ля Пярт, под которую с потолка посыпался "бумажный снег", "много бумажного снега", а на каждой бумажной снежинке "размером ок. 2х3 см" оказалось написано "Opus Posth". То есть идея заката классики и конца авторской традиции очередной раз сработала на декларацию нового исполнительского брэнда (ансамбля Opus Posth) и новой музыки (композитора Владимира Мартынова).