Телу время
Гастроли труппы Марты Грэм в Париже
Парижская опера открыла новый, юбилейный сезон гастролями Martha Graham Dance Company. После почти тридцатилетнего перерыва американцы вернулись на сцену Opera Garnier с программой, призванной дать новый взгляд на наследие Марты Грэм. Из Парижа — Мария Сидельникова.
Фото: Benoite Fanton / Opera national de Paris
Фото: Benoite Fanton / Opera national de Paris
Фото: Benoite Fanton / Opera national de Paris
Фото: Benoite Fanton / Opera national de Paris
Фото: Benoite Fanton / Opera national de Paris
Пути двух старейших трупп Франции и США (Парижская опера в этом году празднует 350 лет, Martha Graham Dance Company 92 года) практически не пересекались. Балетов Марты Грэм (1894–1991) — великой танцовщицы, хореографа и педагога XX века, основоположницы modern dance, чье имя принято ставить в один ряд с именами Пикассо и Стравинского и чьи спектакли до сих пор разбирают на цитаты хореографы по всему миру, в репертуаре Парижской оперы незаслуженно мало — «Lamentation» да «Temptations of the Moon». Но и они после французской премьеры в конце 1990-х так ни разу и не возобновлялись. С гастролями не лучше. В честь 90-летия Марты Грэм в 1984 году торжественный гала устроил главный почитатель американской гранд-дамы в Парижской опере Рудольф Нуреев. Второй — и последний — раз американцы приезжали осенью 1991 года, вскоре после смерти своей основательницы.
Историческую несправедливость взялась исправить художественная руководительница балета Парижской оперы Орели Дюпон. Тем более что американская труппа, едва не расформированная на рубеже веков из-за отсутствия финансирования и дрязг с авторскими правами, под умным руководством Джанет Эйлбер сегодня вновь вернулась в ряды главных балетных ньюсмейкеров. Дюпон отправилась в Нью-Йорк, чтобы на собственном теле испытать технику Марты Грэм. Класс ее в корне отличается от балетного — центры тяжести смещены, бедра вываливаются, руки чаще маршируют, не поют, а главное, все тело живет по цикличным законам сжатий и расслаблений, сопряженных с особой дыхательной техникой. Артистам — экстаз, зрителям — достоверность.
Орели Дюпон решила проверить этот эффект на парижской публике. В качестве приглашенной балерины она исполнила новую версию соло «Ekstasis» (1933) на музыку испанского композитора Рамона Умета. Бессюжетная пятиминутка считалась утраченной. Видео не сохранилось, только несколько фотографий и цитат. По ним хореограф Виржини Мессен заново придумала танцевальный текст, стилистически близкий к оригиналу. В темноте сцены свет выхватывает красивый стройный силуэт, в котором узнается Орели Дюпон. Затянутое в трикотажное платье-трубу тело начинает томно растекаться по идеально выверенному маршруту. Классический квадрат, уравнивающий два плеча и два бедра, перекручивается, срезая и округляя углы и принимая гибридные формы, которые безостановочно перетекают одна в другую. Импульс этого движения меньше всего зависит от ног — они практически неподвижны. Орели Дюпон с удовольствием выкручивала свое мягкое великолепное тело, которому наконец не нужно было соблюдать балетные аксиомы. И в то же время никогда раньше балерина Дюпон не была так откровенно хладнокровна, тверда и честна сама с собой (важный штрих к портрету Дюпон-руководительницы).
Триптих «Lamentation variations» (2007) тоже из нового репертуара Martha Graham Dance Company. Как и в «Ekstasis», отправной точкой здесь стала историческая версия, соло «Lamentation» (1930) на музыку венгра Золтана Кодая. Это вошедший во все учебники знаменитый танец скорби, один из самых экспрессивных балетов Марты Грэм, оживший «Крик» Мунка. Премьера вариаций состоялась 11 сентября 2007 года в Нью-Йорке и была посвящена жертвам теракта во Всемирном торговом центре.
Спектакль устроен как альманах — худрук труппы Джанет Эйлбер время от времени заказывает новые вариации «Lamentation» молодым авторам. У хореографов есть четыре минуты, не больше десяти часов репетиций и никаких костюмов, декораций, аксессуаров. На гастролях в Париже свою версию представил танцовщик Оперы и хореограф Николя Поль. Француз ставит давно, вдумчиво и с каждым разом все лучше. Меньше всего он хотел делать спектакль-подражание. Там, где Грэм ограничивала свое тело неподвижностью, Поль приводит артистов в постоянное движение. На первый взгляд оно кажется хаотичным, но это не так: движения повторяются и складываются в схему.
Обрамлением вечера стали два ключевых спектакля из наследия Марты Грэм. «Пещера сердца» (1946) на музыку американского композитора Сэмюэла Барбера — классический пример того, как сильно великая модернистка любила мифологию. От сюжета (трагедия Федры, разыгранная на четверых) до внешнего сходства и языка (танцовщики с атлетическими телами богов, пафос изложения и исполнения). А под финал — «Весна священная» на музыку Стравинского, которую Грэм поставила в 1983 году, накануне своего 90-летия. Эта языческая пляска не похожа ни на одну из версий «Весны». В ней нет стихийности, все геометрически точно. В ней нет жертвы-самки, но есть затравленный человек. И когда тело этого человека в знаменитой «пляске Избранницы» начинает трясти — от едва заметных схваток где-то в диафрагме до эпилептического припадка мизинца на ноге,— вспоминаешь знаменитые слова Марты Грэм: «Тело не должно врать». Отрадно, что эта заповедь не утратила смысла и для нового поколения артистов Martha Graham Dance Company.